только ему присущим бытом. Особенно приятно было видеть расчищенные от снега пешеходные дорожки. Значит, людям не надо было ходить по проезжей части, уступать дорогу машинам. А это говорило о многом и прежде всего о культуре. Поэтому он и сказал, наклонившись к Краснову:
– Ухоженный поселок. Честное слово, приятно смотреть.
– Уж куда ухоженнее, – усмехнулся Краснов. – Подождите, когда начнет таять снег, тогда увидите.
Остудин не стал выяснять, что он увидит, когда растает снег. Первое впечатление было хорошим, и он остался этим доволен.
Контора экспедиции располагалась в единственном на весь поселок двухэтажном здании. Все трое поднялись на второй этаж – там находился кабинет начальника. В приемной за машинкой сидела тоненькая девчушка, скорее всего вчерашняя десятиклассница. Увидев Остудина, она вскочила из-за стола и просто впилась в него глазами, стараясь как можно лучше рассмотреть нового начальника. Ей надо было составить о нем свое суждение, чтобы сегодня же поделиться им с другими.
– Манечка, пригласи начальников служб и отделов, – попросил ее Еланцев, открывая перед Остудиным дверь в кабинет.
Манечка села и взяла в руку телефонную трубку. Остудин перешагнул порог и очутился в кабинете. Он был точной копией кабинетов районных: два стола – главный и для приглашенных, – образующие букву «Т», вокруг стола для приглашенных в тесном строю стулья. Позади кресла начальника – геологическая карта района. Справа от кресла, теперь уже остудинского, стеклянный шкаф с кернами и колбами с нефтью. На каждой колбочке наклейка с названием месторождения.
Остудин не видел даже фотографии своего предшественника, тем не менее представил: сидит в глубоком кожаном кресле человек средних лет, скорее всего седоватый. Лицо нерешительное, какое-то даже расплывчатое. В общем, лицо человека, уже решившего подать заявление об уходе.
В формулировку «по собственному желанию» Остудин не верил. Батурин сказал: «Не стал дожидаться второго строгача». Это уже была более веская причина для ухода. При такой перспективе у кого угодно появится «собственное желание». Поэтому он как бы между прочим спросил:
– Кстати, а почему Барсов не захотел здесь оставаться? Не поладил с кем?
– Причин много, – помедлив, ответил Еланцев. – Но главная, думается, та, что Николай Александрович изработался. Такое хозяйство может вытянуть только двужильный.
– Значит, надо разработать методику по накачиванию мускул, – сказал Остудин, оглядывая кабинет рассеянным взглядом. – Если одного двужильного мало, вытягивать надо всем.
В кабинет начали входить люди. Кивнув новому начальнику, со стуком отодвигали стулья и садились за стол. Он обратил внимание, что у каждого здесь свое, раз и навсегда обозначенное место. Сев, они вполголоса продолжали разговор, по всей вероятности начатый еще до приезда Остудина в контору. Скорее всего, обсуждали какие-то
