искать новый сюжет, – жаль, что он в России так мало видел.
– Есть у меня одна идея, только я пока не все продумал, – сказал он. – Данела, ты «Мертвые души» Николая Гоголя читал?
– Читал.
– Сорди – Чичиков.
«Есть справедливость на этом свете!»
– Сорди – идеальный Чичиков! – сказал я. – А он согласится?
– Я говорил с ним. В принципе, ему эта идея нравится. Но он хочет, чтобы Чичиков был итальянцем. Это возможно?
– Думаю, да, – сказал я, подумав. – В то время в России было много итальянцев. Но нам надо это согласовать. Можно от вас позвонить в Москву?
– Не торопись. То время нам не нужно. Я побеседовал и с Дино. Он готов обсудить этот проект, но при условии, если мы действие перенесем в современную Россию. Говорит, что костюмные картины сейчас никто не смотрит.
– А вот это невозможно!
– Возможно. Я прикинул. Альберто итальянский жулик, который приезжает в Россию провернуть аферу. Помещики – коммунистические боссы. А мертвые души эти, как их… Валера, как ваши крестьяне теперь называются?
– Колхозники.
– Да. Мертвые души – колхозники. Только я пока не могу найти мотив, зачем итальянскому жулику понадобились души мертвых колхозников?..
Этого и я не знал. И подумал, что напрасно в свое время не сделал на плече наколку – холмик, крест и надпись «Нет в жизни счастья!» (Смотри первую книгу.)
Дзаватини угостил нас обедом и показал свою коллекцию. Когда добрались до наброска Сарьяна, он сказал:
– Кстати, Данела, хотел спросить, Карло Лидзани говорит, что видел у тебя дома интересную миниатюру грузинской художницы. А почему ты мне ее не показал, когда я у тебя был?
– Вы ее видели, но не обратили внимания. Это маленькая лошадка на зеленой травке, – сказал я.
Лошадка на зеленой травке
В Тбилиси я, как правило, останавливался в гостинице «Иверия». В восемь утра выходил на набережную, шел через Верийский мост на улицу Плеханова, потом сворачивал на улочку, у которой все время менялось название (и до сих пор меняется, поскольку ее называют то в честь радостного события присоединения Грузии к России, то в честь радостного события отсоединения Грузии от России). Заходил в подъезд, в котором на мраморном полу была надпись латинскими буквами: «Salve», что означает: «Добро пожаловать». Поднимался на третий этаж и завтракал на веранде у Гии Канчели. За стол садились: Нателла – сестра Гии, Люля – жена Гии, маленькие Сандрик и Натошка – дети Гии. Ели мацони, сулгуни, яичницу с помидорами, и я рассказывал, что придумал за вчерашний день и ночь. А потом в своем маленьком кабинете, где едва помещался рояль, Гия играл то, что сочинил за вчерашний день. И все слушали. Закончив играть, Гия мрачно спрашивал меня:
– Ну, что?
– Неплохо. Но можно еще поискать, да, дядя Гия? – говорили дети.
Обычно эту фразу каждый раз после прослушивания говорил я.
– Да,
