как сопровождавший их до приказанного места киевлянин подал спасительный совет: поднять оглобли саней, укрепив на оглобле что-либо яркое, а самим залечь и укрыться и предать себя на волю всевышнего.
Тогда легат вспомнил, что в его кожаном бауле есть красная кардинальская шляпа, не столь давно пожалованная ему папой Иннокентием, – шляпа, в которой Карпини собирался предстать перед Батыем и перед императором Куинэ.
Ее-то и укрепили на конце оглобли…
Вспомнив муки голода и о том, как замерзали, вспомнив отчаянье свое перед тем, как на него нашло забытье, старик опять заплакал.
Тогда князь Даниил приказал остановить свою тройку – здесь ехали уже гусевой запряжкой, по причине глубокого снега по сторонам, – и велел дворскому накормить легата и Бенедикта.
Руки старика задрожали, когда он принялся есть, вознесши краткую молитву.
Дабы не смущать изголодавшегося человека, князь вышел из возка – поразмяться.
Дворский, подойдя к нему, тихонько спросил:
– А как же, Данило Романович, с посудою быть после него? Истребить – жалко! Путь еще дальний!
– Ты что – рехнулся? – рассмеявшись, ответил ему князь.
Дворский отрицательно покачал головой:
– Чему – рехнулся? Нет! Но ведь латынин! А о таковых поп в проповеди предостерегал: ни с ними в одном сосуде ясти, ни пити, ибо неправо веруют, и едят со псами и кошками… и желвы[25] в пищу приемлют, и хвост бобровый!..
Князь перебил его:
– Стыдно мне от тебя такое слушать, Андрей Иванович! – сказал он.
– …Одни чистые доводы никогда не бывают достаточны, дорогой легат! Непременное пособие для ума – это опыт! – так, возражая на сказанное Иоанном Карпини, отвечал князь Даниил.
– Но я спрошу вас, дорогой герцог: понятия – это реальности или нет? – возразил Карпини. – Или же вы считаете, что общие понятия – это лишь пустые мысленные образы? Что они такое, по-вашему, – «вещи» или только «слова»?
– Ни то ни другое, господин легат! Я присоединяюсь к тем, кто утверждает, что универсалии[26] – это и не вещи, но и не пустые слова. Понятия – это просто приемы нашего мышления. Однако не отымешь, не вылущишь из них и реального содержания!
И, поясняя, Даниил воспользовался тем, что было наиболее близко.
– Вот лошадь – «эквус», – как же я могу утверждать, что это лишь пустой мысленный образ, звук, пустое «слово», когда именно эта самая «эквус» и мчит меня и вас всеми своими четырьмя копытами! И это есть самое существенное, неотъемлемое содержание слова «эквус».
Сверкая запавшими под седыми бровями глазами, легат перебил князя:
– Я вас понял, герцог Даниэль! Однако позвольте спросить вас: чистая математика – она априорна? Она предшествует опыту или нет? Как вы мыслите об
Черепахи.
Общие понятия; спор об универсалиях один из любимых в средневековых диспутах.
