style="font-size:15px;"> Колосов снова помолчал, посмотрел на часы.
– Сейчас тут закончим, и я возвращаюсь на завод в эту чертову баню, – сказал он. – Там еще работы до фига. А его татуировку мы с тобой, Катя, обсудим позже.
– Но почему? Что за таинственность? Почему ты не хочешь сказать, где ты ее видел – в оперативном альбоме, в картотеке?
– Я ее видел сегодня в четыре часа утра на теле одного из тех, кого мы вынули из петли, – буркнул Колосов. – Все, пока не приставай ко мне! Больше пока мне все равно нечего тебе сказать.
ГЛАВА 6
ВЕЩДОКИ
Катя вернулась домой вечером. И сразу прошла в ванную. Распустила волосы. Впечатления этого дня хотелось смыть с себя словно нечистоту. В принципе она просто ретировалась, удрала с места событий – ее, не оправившуюся от впечатлений кладбища, доконала эта сауна. Чертова баня, как выразился Никита Колосов. В Мамоново-Дальнем, по крайней мере, все происходило на вольном воздухе, и там хотя бы дул ветерок. Можно было отвернуться от забрызганных кровью кустов сирени и посмотреть на небо, отвлечься на звонко тенькающую пичугу на ветке. Можно было вернуться к подножью холма и побродить в траве, стараясь хоть на время забыть о том, что лежит там, на вытоптанной полянке в зарослях.
В сауне же ничего этого сделать было невозможно. Здесь стояла спертая духота. И было слишком много людей. Хотя основной начальственный поток из главка, из министерства и прокуратуры области уже успел схлынуть, на месте по-прежнему работала большая следственно-оперативная группа. Возвращения начальника отдела убийств здесь ждали с великим нетерпением. И Катя не стала ему мешать. Они с оператором телестудии делали свое собственное дело – снимали, брали короткие блиц-интервью у местных сотрудников, оказавшихся на месте происшествия в числе первых. Но само это место, сама эта «чертова баня» вызвала с самой первой минуты у Кати нервную дрожь – под этим деревянным потолком, над этим кафельным бассейном с прозрачной прохладной водой всего каких-то десять часов назад бились в конвульсиях четверо мужчин. Эти гладкие стены, казалось, впитали их предсмертные хрипы, а воздух, казалось, был полон темной заразы – каждый вдох давался Кате с трудом. Никита Колосов уже впоследствии признался ей – он испытал в этом помещении те же самые ощущения. Не забыл он упомянуть и про понятую, грохнувшуюся в обморок при виде удавленников.
Но сейчас тела уже успели увезти в морг. Самого страшного Катя не видела, но это, увы, ничего не меняло.
А дома, в Москве, в квартире на Фрунзенской набережной, было тихо и пусто. Сидя на краю ванной и расчесывая волосы, Катя вспоминала, как всего два дня назад собирала в дорогу мужа Вадима Кравченко – на домашнем жаргоне именуемого исключительно «Драгоценный В.А.». Все тогда было совсем по-другому, все кипело и клокотало, вращаясь исключительно вокруг Драгоценного В.А. Он на этот раз отнюдь не горел желанием сопровождать своего работодателя в Пермь, не желал и последующего вояжа на Урал. Капризничал, как ребенок, бурчал,
