вот же – говорят, это и есть самый верный путь к исполнению мечты.
– Кто говорит-то?
– Люди, тысячи людей из разных стран. Неужели все они дураки или обманщики?
– Написать письмо какому-то индийскому гуру? – Колосов хмыкнул. – А может, мне лучше самому постараться исполнить свое желание?
– Это как же? – спросил Мещерский.
Колосов демонстративно распахнул куртку – указал глазами на кобуру с табельным пистолетом, с которым не расставался:
– А так вот.
– Дуэль? – Мещерский поднял брови домиком. – Болван ты, Никита. Ну что это даст? Скандал, следствие. Да Вадька стреляет как бог – он где работал-то до того, как в личники подался, знаешь? В ФСБ. И потом, даже если ваши ревнивые мозги что-то там подобное и сварят, и пуля у виска прожужжит, это все равно ничего не изменит и не решит.
– А что решит? Вояж в этот, как его там… в ашрам?
– Может, и это тоже ничего не решит, но… Мне как-то комфортнее жить на свете становится, когда подумаю, что вот, мол, есть такое место на свете, где исполняются мечты.
– Советуешь ехать в Индию? – усмехнулся Колосов. – Посоветуй, что полегче. Откуда у нищего опера бабки на полет за три моря?
– А ты пожелай, чтобы Сай Баба прислал за тобой самолет.
– Ага, держи карман… А сколько желаний он исполняет – что об этом говорят люди? – после небольшой паузы спросил Колосов. – И потом, что делать, если чьи-нибудь желания на сто процентов совпадают – ну, например, друг Серега, как в нашем с тобой конкретном случае?
Мещерский тогда не нашелся что ответить. А действительно, что делать? И как выходит из положения гуру из Путтапарти?
Сейчас, ворочаясь на диване, глядя на то, как постепенно сумерки за окном густеют, темнеют, и вечер превращается в ночь, он просто мечтал о том, что все же здорово было бы собраться всем вместе и, невзирая на ревность, любовь, уязвленное самолюбие, гордость и душевные раны, большой дружной компанией сесть на рейс Москва – Дели и отправиться туда, в страну чудес. И там, в этой чудесной стране…
К реальности Мещерского вернул телефонный звонок. Звонила Катя – она задыхалась. Мещерский даже испугался – неужели что-то с Вадькой там, в этой Перми? Но проблема была не в убывшем в очередную командировку друге Кравченко. Катя выпалила:
– Сережечка, приезжай, у нас такая беда! Я у Анфисы. Помнишь Анфису? Она мне час назад позвонила в панике. Она вся в крови, ранена в руку. Тут у нас «Скорая».
– Да что стряслось-то? – Мещерский вспомнил Анфису – занятная такая толстушка, фоторепортер по профессии. И тоже Катина подруга.
– Ты не поверишь. Да и я сначала не поверила, но теперь верю, – голос Кати срывался от волнения. – Анфиса говорит – на нее напали. Якобы кто-то хотел ее убить. Сережечка, милый, у меня голова кругом, скорее приезжай!
Мещерский глянул на часы – было без пяти минут полночь. Вот-вот с двенадцатым ударом курантов 31 мая должно стать 1 июня. Получалось,
