Колосов. Он здорово нагрузился – таким пьяным Мещерский никогда его не видел.
– Да потому. Все потому, – ответил, вздыхая, Мещерский. Лежа на диване, он снова вздохнул, как бы вспоминая, дублируя тот свой горький вздох. Тогда с Никитой они понимали друг друга с полуслова, с полунамека.
– И аквариума нет – проклятье, – Колосов стукнул кулаком по столу.
– Какого аквариума? – спросил Мещерский.
– Такого, что «пейте рыбы за мой день рождения», – Колосов любил песню Высоцкого «День рождения лейтенанта милиции в ресторане „Берлин“, но цитировал ее только в крайних случаях, а водку в аквариумы в присутствии Мещерского не выливал никогда.
– Что поделаешь? – Мещерский сочувствовал другу. – Ничего тут не поделаешь.
Колосов снова саданул кулаком по столу – подпрыгнули бокалы, бутылка.
И тогда – это Мещерский отчетливо помнил – они заговорили про мечту. Колосов тихо сказал:
– Никогда в жизни ничего так не желал, понимаешь, Серега?
И Мещерский понял, что речь шла совсем не о том, чтобы Катя явилась в этот задрипанный пивной подвальчик и поздравила Никиту с тридцатитрехлетием. Речь шла о чем-то гораздо большем, в корне меняющем судьбы – и Катину, и Кравченко, и колосовскую.
– Никогда ничего так не хотел. Думаю об этом постоянно, – изливал душу Колосов. – На работе мозги сохнут, вкалываешь как… А встречу ее и… Она ж меня в упор не видит, Серега. Если нет убийства какого, трупешника, по которому статейку можно настрочить, она ж меня за километр обходит. Не интересен я ей без всего этого, понимаешь ты или нет?
– Что ты мелешь? – оборвал его Мещерский. – Она… Катя к тебе хорошо относится. Просто она…
– Ну что – просто она?
Мещерский тогда снова вздохнул – сказать Никите «просто она тебя не любит, потому что любит Вадьку Кравченко» язык не поворачивался. И так вон у Никиты кулаки сжимаются и в глазах искры-молнии.
Мещерский решил деликатно перевести разговор на другую тему. И вот как это у него тогда получилось:
– Знаешь, – сказал он, прикуривая, – когда я в прошлом году был в Индии, наши ездили в Путтапарти – городок там такой есть – в ашрам к Сай Бабе. Рассказывали такое, что и я не выдержал, поехал.
– Чего-чего? – угрюмо спросил Колосов и долил из бутылки.
– Ашрам – это храм, а вокруг него что-то вроде монастыря. С виду похоже на пряничный замок – голубое, розовое, везде орнамент, позолота, фигурки индийских божков. И тысячи паломников, все в белых одеждах. Там такая огромная веранда крытая, как вокзальная площадь, и они все часами сидят на ней и ждут выхода Сай Бабы.
– Кого?
– Сай Бабы. К нему едут со всего мира.
– Зачем?
– За… Ну, одни за исцелением от болезни. Другие за просветлением. Третьи за исполнением мечты. Считается,
