вот, она согласилась со мной, что…
Раздался стук в дверь.
Сибилла вздохнула.
– Вилликинс сегодня выходной. Открой дверь, Сэм. Я знаю, тебе этого хочется.
– Я приказал не беспокоить меня. Только если возникнет очень серьезный повод, – вставая с кресла, сказал Ваймс.
– Да, Сэм, но ты все преступления считаешь серьезными.
На пороге стоял Моркоу.
– Сэр, случилось нечто… политическое, – отрапортовал он.
– Какая еще политика без четверти десять вечера, капитан?
– Музей гномьего хлеба обокрали, сэр, – сказал Моркоу.
Ваймс воззрился в честные голубые глаза Моркоу.
– Капитан, – медленно произнес он, – мне пришла в голову одна мысль. И она заключается в следующем: из музея пропал определенный экспонат.
– Так точно, сэр.
– А именно – копия Лепешки.
– Так точно, сэр. Преступники либо взломали замок сразу после нашего ухода… – Моркоу облизнул губы от волнения, – либо они уже прятались там, когда мы пришли.
– Значит, никакие это были не крысы?
– Так точно, сэр. Простите, сэр.
Ваймс застегнул плащ и снял с крючка шлем.
– Итак, кто-то украл копию Каменной Лепешки за несколько недель до того, как оригинал должен будет использоваться в одной очень важной церемонии, – подвел итог он. – Лично я нахожу это крайне интригующим.
– Я тоже так подумал, сэр.
Ваймс вздохнул.
– Ненавижу политические дела.
Когда они ушли, госпожа Сибилла некоторое время сидела, уставившись на собственные руки. Потом взяла лампу, отправилась в библиотеку и достала с полки тонкий альбом в переплете из белой кожи, на котором золотыми буквами было вытиснено «Наша Сватьба».
Свадьба получилась достаточно странной. Все сливки анк-морпоркского общества («Сливки, да только скисшие, ты на рожи их посмотри», – любил говаривать Ваймс) явились на эту церемонию – правда, скорее из любопытства, чем из уважения. Госпожа Сибилла Овнец была самой выгодной анк-морпоркской невестой (она-то думала, что уже никогда не выйдет замуж!), а он был простым капитаном Стражи, этакая заноза в заднице высшего общества.
В альбоме содержались запечатлевшие свадьбу иконографии. Улыбка на ее лице была скорее широкой, чем лучезарной; Сэм с наспех приглаженными волосами смотрел в иконограф с угрюмым видом. Рядом, надув грудь так, что ноги едва ли не отрывались от земли, стоял сержант Колон. Шнобби то ли похабно ухмылялся, то ли строил рожу. С Шнобби никогда точно не скажешь.
Сибилла осторожно листала альбом. Каждую страницу, чтобы иконографии не смазались, она прокладывала бумажной салфеткой.
Она всегда говорила себе, что во многих смыслах ей очень повезло. Она искренне гордилась Сэмом. Он трудился во благо людей, трудился честно и изо всех сил. Причем во благо самых обычных
