Пчелиным. Любым хорошим ядом.
– Пить внутрь? – рассмеялся диктор.
– Мазать, – серьезно ответил гость. – Пить внутрь бессмысленно.
– Ха-ха! – продолжал глупить диктор.
– Фермент, – сказал Федоров.
– Все дело в ферменте нашего желудка, – объяснил гость. – Яд распадается и теряет полезные свойства.
– Я не знал, – сказал диктор.
– Тем более, что можно умереть.
– Надень медаль, – сказал Федоров.
– Вот про это слышал, – гордо сказал диктор.
– Наденьте ему медаль, – попросил Федоров.
Послышалось копошение. По звуку Федоров понял, что на людях в студии противные шерстяные брюки, и переключил. Диктор успел лишь бякнуть начало следующей фразы.
Федоров терпеть не мог разных умников, потому что сам был далеко не глуп. У него имелась прекрасная, взвешенная точка зрения на многие вопросы, и когда он видел, что люди еще не успели ее осознать, он терял терпение.
Приблизился дом Николяна, и развернулся всеми четырьмя сторонами, и не оказалось ни одного дома, приставленного к нему углом.
– Не понял, – сказал Федоров и медленно, въедаясь взглядом, объехал еще раз.
На доме краснела цифра 25.
– А где Скорины-двадцать? – смотрел на номер Федоров.
Куда-то проникла ошибка.
– Николян же, вроде, здесь живет, – сказал Федоров и засомневался.
Твердо ли он знал, где живет Николян?
Раньше казалось, что твердо. А теперь?
Может, Николян имел в виду не совсем углом приставленный дом, а только намекающий об этом? Может, приставленный, но не вплотную?
Федоров объехал все ближайшие дома, но тщетно – сторона была нечетная.
Вместо четной стороны росло болотце.
– И что это значит? – вжал руль Федоров. – Малоумный Николян!
Единственный выход был расспросить соседей Николяна, но Федоров не решился тревожить жилища незнакомых людей.
– Извините, пожалуйста, – высунулся он на улицу к шедшей по тротуару бабушке, – может быть, вы знаете Макара или Николяна?
Она здесь не жила, о чем свидетельствовал ее огорошенный вид.
– Я здесь не живу, – с достоинством ответила она, – я просто гуляю.
Другие люди смотрели на него молча и настороженно.
– Надо успокоиться, – сказал себе Федоров, всунувшись обратно. – Было бы из-за чего переживать.
Когда он это сказал, то вспомнил, из-за чего переживает, и ударил в гневе руль и приборную доску.
– Где Макар?! – крикнул он.
Если кто-то и ответил ему, то неслышно.
Глава третья: Ближе, чем прежде, и не так легко
Три тридцатки минут Федоров отсутствовал, и вот он снова на рынке, идет к Николяну.
Провозвестником того, что Федоров – жертва обмана, было то, что Николянов ларек опустел.
– Смылся,
