поспешила проведать зятя с дочерью, посмотреть на малолетних внучат.
Старшенькая, шестилетняя Анастасия, крутится здесь же, возле матери, хватает ручонками подол платья Кунигунды-Ирины, молодшенькие, Ярослав с Вячеславом, совсем ещё крохотные, гуляют с мамками по дворцовому саду.
Роды не испортили красоты молодой княгини, всё та же худенькая, хрупкая девушка стоит рядом с Гертрудой и слушает её с живым любопытством.
И радостно было за сына, но и обидно немного. Теряла медленно, но неуклонно княгиня-мать первенство в сыновнем терему.
– А вон, смотрите, два угорских22 королевича – Коломан и Альма. Едут комонные. Тот, что на низенькой лошадке, – старший, Коломан. Горбатый и хромой заика, и слеп на один глаз, как токмо и на свет уродилось чудище этакое! Альма – тот выше намного ростом. Их покойная бабка, королева угров Рихеза, приходилась мне старшей сестрой. Власы у обоих долгие и чёрные, жупаны доброго сукна с серебряной нитью, сапоги тимовые с боднями, тоже серебряными, шапки войлочные.
При виде угорцев Кунигунда зарделась, в глазах появились смешинки, она прикрыла ладонью нос и рот, удержалась, чтобы не расхохотаться. Всему свету известно, что наследный принц угорской короны Коломан давно и безнадёжно влюблён в неё.
– Вот та жёнка полная, уткой переваливается, из возка выходит – это мать их, Софья, дочь князя Изяслава23. Только не моего почившего супруга, другого Изяслава – Полоцкого.
– Они, наверное, хорошо знают славянскую речь? – спросила графиня Адела.
– Ещё бы! Не в первый раз на Руси! – Гертруда презрительно хмыкнула. – Ага, вижу отроков княжеских. Справа – худой, длинный, как жердь, Воикин, слева – Радко, пониже ростом, светловолосый. Ближние слуги моего сына, – добавила она, указывая на двоих молодцев в травчатых24 кафтанах и лихо заломленных шапках-папахах, медленно въезжающих в ворота вслед за угорской свитой королевичей.
Долгой вереницей втягивались в Гридшины ворота возки и кони. Казалось, не будет этому строгому стройному движению конца.
Шумом и гамом весёлым наполнялось княжеское подворье. Слуги Ярополковы сбились с ног, устраивая многочисленных гостей.
Гертруда, решив, что без неё такое дело не обойдётся, собралась уже покинуть башню, когда вдруг Кунигунда, указав пальчиком с розовым ноготком в сторону ворот, неожиданно спросила по-русски:
– А это кто есть? Одеты почему так?
Она говорила с сильным акцентом, растягивая гласные.
Гертруда, взглянув вниз, невольно вздрогнула и, к изумлению снохи и сватьи, чертыхнулась.
Трое всадников в простых суконных вотолах25 серого цвета неторопливо семенили по широкому подъёмному мосту через ров. Перед воротами они дружно спрыгнули с коней и далее повели скакунов в поводу.
– Чёрт ворогов принёс! –
Угорский – венгерский, угры – венгры.
Софья, дочь Изяслава – вымышленное лицо. По В.Н. Татищеву: «Гейс, король Венгерский, был женат на дочери князя Изяслава, от которой родился сей Коломан…» Но о каком Изяславе могла идти речь, непонятно. Если о муже Гертруды, Изяславе Ярославиче, то тогда родители Коломана оказались бы слишком близкими родственниками, двоюродными братом и сестрой, а подобные браки не разрешались католической церковью. Что касается генеалогии полоцких князей, то она изучена плохо. По другим сведениям, матерью Коломана и Альмы (Альмоша) была немецкая принцесса.
Травчатый – с узорами в виде трав.
Вотол – верхняя дорожная одежда, грубая, из валяного сукна. Существовали и дорогие княжеские вотолы, украшенные жемчугами.
