рассматривает Е. В. Анисимов в монографии «Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого»: «…Здесь мы сталкиваемся с довольно сложным явлением, которое некоторые исследователи попросту называют взяткой, внося его в число пороков приказной системы. Между тем не всегда получение денег или подарков от челобитчиков за приказную работу (при условии, если она не была сопряжена с нарушением законов) рассматривалась в XVII – начале XVIII в. как взятка – должностное преступление, а являлась нормой, нередко основным источником пропитания приказного. <…> Нет сомнения, что „подкормки” от челобитчиков составляли большую часть доходов подьячего. Подсчеты показывают, что подьячий П. Трофимов из Артиллерийского приказа в 1708 году получал до тысячи рублей от челобитчиков, а от государя ему полагалось жалований всего 30 руб. в год»[34].
В тяжелые моменты Северной войны государство вообще прекращало выплату жалования чиновникам. И традиция «подкормки» естественным образом перетекла из приказной системы в систему коллегий, а позже министерств, департаментов и любых государственных структур.
У Ключевского, исследователя сурового и скептического, было отнюдь не простое отношение к Петру. Поучительно наблюдать, как историк – и здесь он напоминает Пушкина – нащупывал необходимое равновесие в подходе и к самому царю, и к его деяниям.
В не публиковавшихся при его жизни заметках Ключевский саркастически писал: «Перерождение умов посредством штанов и кафтанов». Или: «Реформа Петра вытягивала из народа силы и средства для борьбы господствующего класса с народом». О военной реформе: «Регулярная армия, оторванная от народа, стала послушным орудием против него, а внешняя политика, опираясь на нее, создавала престиж власти, который еще больше подменял идею государства народного династией и полицией». О результатах внешней политики: «Из большого и пренебрегаемого полуазиатского государства Петр сделал европейскую державу, ставшую еще больше прежнего, но больше прежнего и ненавидимую. Он лучше обеспечил внешнюю безопасность этого государства, но усилил международный страх к нему, международную злобу против страны». Однако с другой стороны, Ключевский записал и подчеркнул красным карандашом: «Петр I. Он действовал как древнерусский царь-самодур; но в нем впервые блеснула идея народного блага, после него погасшая надолго, очень надолго»[35].
«…Блеснула идея народного блага…»
Тем более стоит прислушаться к мнению историка, стремившегося вникнуть в трагедию первого российского императора: «Можно представить себе душевно состояние Петра, когда, свалив с плеч шведскую войну, он на досуге стал заглядывать в будущее своей империи. Усталый, опускаясь со дня на день от болезни и от сознания своей небывалой славы и заслуженного величия, Петр видел вокруг себя пустыню, а свое дело на воздухе и не находил для престола надежного лица, а для реформы надежной опоры ни в сотрудниках, которым знал цену, ни в основных законах, которых не
