за праздничный стол пленных шведских генералов, но и пил за здоровье «учителей своих».
Впрочем, и в эту войну Борису Полевому, тогда военному корреспонденту «Правды», после окончания Сталинградской битвы удалось присутствовать на «смешной», как он выразился, генеральской вечеринке, где за столом были немецкие пленные генералы. Один из них даже вызвал всеобщие аплодисменты, попытавшись после основательного подпития спеть на русском языке «Шумел, горел пожар московский» с раскаянными словами Наполеона:
– Зачем я шел к тебе, Россия,
Европу всю держа в руках.
Об этом событии газеты не писали, а участникам сей странной вечеринки был хороший нагоняй из Москвы. Ни царская, ни советская Россия Женевской конвенции о военнопленных не подписывала, потому что по российским законам сдача военнослужащего при оружии, способного защищаться, считалась военным преступлением. Наказание за него – тюрьма или даже высшая мера наказания – расстрел. Суровость этого закона, как в прошлые века, так и сейчас определялась наличием у России множества жестоких врагов и постоянной угрозой ее порабощения. Одним из примеров жестокости советского правительства и самого Сталина обычно признается то, что после войны многие вернувшиеся из плена солдаты и командиры оказались в лагерях, что, конечно, рассматривается как беззаконие. Однако отношении каждого из них лично было проведено расследование с выяснением условий пленения – сам ли ты сдался, будучи способным защищаться, или тебя сдал старший военачальник, который в этом случае вообще по закону подлежит расстрелу. Война для нас не игра в бирюльки. И, вступая в ряды Красной Армии, боец принимал присягу и клялся защищать Родину не щадя своей крови и самой жизни. Если же он по трусости, наущению посторонних лиц или собственному злонамерению бросил оружие и сдался в плен, то ему вполне законно грозит наказание, а не соболезнование и посылочки с печеньем. Не подписав Женевской конвенции, Россия-СССР ее положения, однако, строго соблюдала, хотя в некоторых случаях и верховное командование, и отдельные командиры, исходя из поведения вражеских солдат, пленных не брали. Так было под Москвой, когда Сталин, узнав о казни Зои Космодемьянской, приказал солдат и офицеров полка, совершивших расправу, в плен не брать. Борис Полевой описывает по рассказу молодого кавалериста эпизод боев за Молдавию в 1944 году. Ограбленный румынскими оккупантами молдавский народ встречал нашу армию восторженно, а румынам это, естественно, не нравилось. «Когда наш полк Днестр форсировал, – рассказывает кавалерист, – они ведь что сделали? Еще бой идет, а он нас с высотки из артиллерии шпарит, а у нас артиллерия еще на переправе, откликнуться нечем.… А бессарабцы к нам навстречу идут к берегу – бабы, ребятишки, старики, а впереди поп с ихними божьими знаменами. На высотке видят, что это мирные, но им досадно, что нас так встречают, вот и жахнули по ним картечью. Что было… Наш эскадронный не стерпел, кровь у него загорелась, шашку
