голову на уровень ее подбородка. Она, стоя на коленях, выжидающе смотрела в сторону бара.
– Не надо, – с трудом вымолвила я из себя и тут же попыталась встать на ноги. – Со мной все нормально.
Барышня взирала теперь на меня еще более ошарашено. Я огляделась. Вся, сидящая за своими столами, публика смотрела на меня точно так же. Молча и с открытыми ртами. Я сунула руку в карман и, отыскивая бумажник, спросила у только что подбежавшей Светланы:
– Сколько с меня?
Обе представительницы диаспоры местных работников вопросительно глянули друг на друга, в след за чем одна из них, недавно примчавшаяся с маленькой, закрытой ваткой, колбой нашатырного спирта, рванула обратно к бару.
– С вами точно все хорошо? – полюбопытствовала оставшаяся сотрудница напоследок.
– Точно.
Однако она не поверила. Да и я никудышная лгунья. Подоспевшая через пару мгновений обольстительная девушка Катерина, принесла счет и открыла его, поочередно посмотрев в томительные лица меня и своего непосредственного начальника с большой, выпирающей из жакета, грудью.
– С вас четыреста тридцать четыре рубля, – сказала официантка, остановившись на мне.
Я достала купюру номиналом пятьсот рублей и протянула ей, вызвав недовольную физиономию сразу у всех присутствующих. Она сморщила лоб и закинула бумажонку поверх короткого чека.
– У нас наличные уже полгода не принимают, – заметила со вздохом менеджер, вильнув своими объемными формами.
Я, с тюремной подавленностью, начала смотреть по просторам своего кошелька в поисках карты, которой там не было никогда. Катя с жалостью взяла меня за руку.
– Но для тебя мы сделаем исключение.
Я благодарно кивнула, поставила стул на место и подхватила рюкзак.
– Спасибо, – тихо раздалось из моих уст. – Всего доброго.
Дамы окаменели и внимательно продолжали отслеживать мои дальнейшие действия. Мне было крайне неловко. То этот странный мужик привиделся за окном, опрокинув со стула и, по меньшей мере, лишив привычной зоны комфорта; то этот расчет наличными, которые, кажется, уже не принимают нигде. А у меня завалялись. «Дура!» – укоризненно воскликнула я про себя и двинулась к выходу. Увидав у дверей мою спину, девушки зашептались. «Chillout» проснулся. Заиграла нежная, словно шелк, спокойная музыка.
– А как же сдача? – осведомилась официантка.
Остановившись в дверном проеме, я повернула голову на бок.
– Это ваши чаевые.
В ответ снова зазвучал тональный каскад перешептываний. Я толкнула вторую дверь и медленно вышла на улицу. Дождя не было, но светло-серый оттенок над головой перманентно вселял тоску. Я наклонилась назад, чтобы отряхнуть от пыли свои икроножные мышцы и заднюю часть бедра, а потом, скрупулезно расстегивая тонюсенькую, как нитка, молнию, сняла спортивную кофту и похлопала ладонью по той ее части, которая
