хлеб, сыр и фрукты, чтобы накормить внука, когда он проснется. Потом тихонько отодвигала поднос и, улыбаясь, складывала руки на животе.
Она закрывала глаза и дремала, убаюканная ровным дыханием мальчика и накатывающими воспоминаниями. Сколько раз ей казалось, что она потеряла своего мальчика. Словно она всю жизнь только и делала, что искала его. В саду, среди деревьев, у соседей, в хлеву. То он сидел, развалившись, у телевизора, то пропадал где-нибудь в кафе. Она искала его по обрывкам бумаги, где он записывал номера своих телефонов, по которым она никогда не могла дозвониться.
И все же она сделала для него все, что было в ее силах… Кормила, обнимала, баловала, подбадривала, бранила, наказывала и утешала, и что же? Едва научившись ходить, он тут же дал деру, а уж когда у него выросли первые три волоска на подбородке, все было кончено. Он исчез.
Во сне у нее порой искажалось лицо и подрагивали губы. Слишком много горя, неудач и сожалений… Порой бывало так трудно, так трудно… Нет, довольно, она больше не должна об этом думать, тем более что он просыпается – волосы всклокочены, на щеке отпечатался шов обивки.
– Сколько времени?
– Скоро пять…
– О, черт, уже?
– Франк, зачем ты все время чертыхаешься?
– О, трам-тарарам-там-там, уже?
– Ты голоден?
– Да нет, пить хочу… Пойду пройдусь…
«Ну вот, – подумала старая дама, – ну вот…»
– Ты уходишь?
– Да нет, не ухожу я, трах-тибедох!
– Если увидишь рыжего мужчину в белом халате, может, спросишь, когда меня выпишут?
– Угу, спрошу… – пообещал он, выходя.
– Такой высокий, в очках и…
Он был уже в коридоре.
– Ну что?
– Не видел его…
– Как?
– Брось, бабуля… – весело сказал он, – ты же не разнюнишься из-за пустяков?
– Нет, но я… Как же мой кот? И птички… Дождь шел всю неделю, и я боюсь за инструменты… Я не убрала их, они наверняка заржавеют…
– Я заеду на обратном пути и уберу их в сарай…
– Франк…
– Да?
– Забери меня с собой…
– Ччерт… Ты опять… Я так больше не могу…
Она спохватилась.
– Инструменты…
– Что?
– Их нужно смазать машинным маслом…
Он взглянул на нее, надув щеки:
– Ну это если будет минутка, ладно? Так, но это не главное, сейчас у нас гимнастика… Где твои ходунки?
– Не знаю.
– Бабуля!
– За дверью.
– Подъем, старушка, сейчас я покажу тебе птичек!
– Нету здесь никаких птичек. Одни грифы да стервятники…
Франк улыбался. Ему нравился бабкин скепсис.
– Все в порядке?
– Нет.
– Что
