меня грамоте да святому писанию учил, совсем немного до Москвы не доехал – захворал и помер. – Алексей всхлипнул, сдернул с головы шапку и перекрестился. – Вот с того я и запил, да, видно, не один день пил, с горя-то. А потом опомнился – ни обоза купеческого, ни коня. Хорошо, что одежду не пропил, да и деньги, что на книги всем миром собирали, сберег. Видно, не совсем разум отшибло. Опомнился, я значит, кваском похмелился и решил дело, на которое люди нас послали, исполнить. Чтобы, значит, соратники мои и учитель не зря головы сложили. Или ты бы по-иному поступил?
Алексей вызывающе посмотрел на стрельца. Тот почесал в затылке и хмыкнул.
– Вот оно как! Стало быть, за книжками к нам идешь? – Чувствовалось, что стрелец никак не может решить, верить или не верить чужаку. Если уж врет, то больно складно.
– Да ладно тебе, дядька Сидор! Не видишь, за делом человек на Москву пришел? Ради веры православной такой путь проделал, а ты у него душу расспросами изымаешь, – возмутился самый молодой из стрельцов, еще совсем мальчишка, только усы пробиваться начали.
– И верно, Сидор, чего уж там, пусть идет, куда надобно, – добавил седой.
– Это верно… – протянул рыжий. – Только куда надобно-то? По делу-то бы, в Посольский приказ его проводить, а там пущай сами разбираются. Да только уж вечереет, поди, и нет никого в приказной избе.
– Мне в Немецкую слободу надо. – Алексей вопросительно взглянул на стрельцов. – Как пройти туда? У меня письмо к одному человеку тамошнему, чтобы, значит, всяческую помощь оказал.
– Ну, так тебе в город-то и ходить не к чему, – облегченно вздохнул рыжий. Видно, уж очень ему не хотелось пропускать подозрительного иностранца. – А в Немецкую слободу тебя Фома проводит. – Стрелец кивнул на молодого, – и дорогу покажет, и… для сохранности, стало быть. Только поспешайте, а то стемнеет, улицы рогатками перегородят, и до места не доберетесь.
Когда Алексей с провожатым добрались до Немецкой слободы, солнце уже скрылось за домами, разбавив напоследок кроваво-красным светом унылую серую гамму городских улиц. На колокольне одной из многочисленных церквей ударил колокол, ему ответили сразу несколько в разных концах города. В гулкие удары вплелись веселые подголоски, и перезвон уже катился по Москве, отражаясь от домов и крепостных стен, метался в узких улочках, рвался в багровое небо.
– К вечерне звонят! – забеспокоился молодой стрелец и, попрощавшись, поспешил обратно.
Стоявший у ворот усатый солдат с мушкетом на ломаном русском поинтересовался, что нужно господину в Немецкой слободе в столь поздний час. Услышав имя Николы Фрязина, он уважительно покивал головой и без лишних расспросов пропустил Алексея, подробно объяснив как добраться до трактира.
Молодой человек так устал, что ноги казались деревянными, поэтому осмотр достопримечательностей этого «островка западной цивилизации», он решил оставить на завтра. Тем более на первый взгляд улицы Немецкой слободы мало чем
