как знаешь, доктор. Иди отсюдова.
Вот же надо было говорить с этим придурком, – пожалела она про себя, – ещё и разнесет по вагону что я ему тут сказала. Но Димка ничего не разнес. Только садиться стал в отдалении – чуть подальше…
На перроне под блёкло светящимися буквами «Свердловск-Пассажирский» Дима купил у круглых тёток горячую картошку в куле из газеты и два дряблых соленых огурца. Ножиком он аккуратно срезал с картофелин отпечатавшуюся газетную типографскую краску и без аппетита поужинал. Краска на газете была черная, а на картошке отпечатывалась почему-то синим. Он надолго задумался. Но вовсе не над этим феноменом газетных цветов. Жизнь, как писали в старых романах, дала трещину и нужно было как-то с этим справиться, что-то изменить, сделать поворот.
Дима – парень замкнутый, любит больше послушать других, но дорога… Дорога развязывает языки лучше любого следователя:
– А потерпел пару годков – плавал бы на ледоколе «Ленин» и кормил с палубы пингвинов.
– Каких пингвинов? Откуда в Арктике пингвины?, – искренне изумляется Димка
– Как нету? Куда они делись? Я в телевизоре видел, – вмешивается в разговор кто-то невидимый с боковой полки, – но Дима не считает нужным отвечать на такую вопиющую глупость, даже головы не поворачивает, и повисает пауза.
– А что – трудно в эту Мореходку поступить?, – спрашивает зек. Просто для того чтобы разговор не заглох.
– Да не, я ж после армии. Легко приняли.
– Ну а чо бросил-то, Дим? Не потянул?
– Ну не моё это. Да и в армии казарма надоела…
– А что – твоё, знаешь? Ну хоть примерно? Да не отвечай. Мне и самому вон уже пора примерять деревянный костюм, а я даже близко не ведаю что было моё и как я его проебал… В Москве, говоришь, дядька у тебя?
Димка может и рад бы поболтать за жизнь со старым каторжанином, но без вот этого его вечного антуража из добровольных слушателей. С ними это сильно напоминает какое-то комсомольское собрание и Дима сворачивает разговор, идет к себе на полку и смотрит в засиженный мухами потолок. Нерадостные мысли бродят в его голове.
Да, есть у него дядька в Москве. Есть. И жуть как не хочется обращаться к нему за помощью, да вот отчего-то жизнь с весёлой лихостью обрубает Димке все пути-дороги и ведет его прямиком к Владу. К дяде, своему единственному родственнику, он относился настороженно. То есть, конечно же он его любил и уважал, но вот этот случай на проводах в армию…
Дядя Влад был директором кафе без названия и примыкавшему к нему магазина «Кулинария». Был он одинок и, возможно поэтому, очень заботился о своих немногочисленных родственниках – сестре и племяннике. Помогал продуктами, помогал деньгами. Помогал советами и протекцией. Работник общепита – солидный и уважаемый член советского социума. Каждый, абсолютно каждый, от инженера до прокурора, ищет знакомства с ним.
