семейка. Муж на фронте. Соломенная вдова… Сам понимаешь… натуральная медовая блондинка… ничего себе, ну, для человека. А у её мужа два брата…
– Час от часу не легче, – пробормотал он. – Братья, блюдущие честь. Отлично. Что ты там говорила насчёт не привлекать внимания?
– Да не братья… брат. Ценный спец по мостам или чему-то там, какие-то то ли оборонительные, то ли мелиоративные сооружения. Словом, парня не пускают поделиться своим молодым телом с врагом.
– А он хочет?
– Ещё бы.
– Да, поди, поживи в доме с медовой сестричкой, у которой муж на войне.
Он тут же устыдился своего легкомыслия.
Так он подумал.
Мужество он уважал, и новости с фронтов не ленился узнавать простейшим способом – летая над полями сражений, не газеты же читать, в самом деле.
– А второй воюет. Не грех ему и на побывку, подлечить лёгкие в тёплом климате. Сто лет не был дома…
Она в упор посмотрела на него. Прикусила кончик языка и, обмахивая хвостом подбородок, продолжала удерживать его этой незримой цепью.
– Ну, это у них такая манера выражаться.
Он почувствовал себя загнанным в угол. На кого тут охотятся, а? Похоже, она всё заранее обдумала – до мелочей. Холодноватая испарина выступила у него на лбу. Что он о ней знает? Не больше других. Следовало быть разумнее… С тех пор, как они случайно познакомились в небе над океаном, где она дразнила акул, он непрестанно думает о ней.
– Впрочем, если у тебя есть другие варианты… – Добавила она милосердно.
Он сглотнул свои сомнения.
– Я подумаю. – Сдержанно пообещал он.
Они распрощались. Она молвила «Ну, милый» с рассеянной нежностью, от которой у него защекотало за ушком, как у плюшевого мишки, и, взобравшись на камень – она всегда взлетала с места, что называется, в карьер – с шорохом разбросала полупрозрачные, как тёмное стекло, паруса крыльев. Воздух засосал её лёгкую фигуру в курящемся, как дым сигареты, одеянии. На прощанье она шаловливо сделала цапастой ножкой.
Глядя на погружающийся в голубизну силуэт, он снова почему-то вспомнил вчерашнее.
– Как будто он мог вернуться… – Пробормотал невольно.
Она обернулась с высоты.
– Что? – Крикнула.
Он виновато передернул плечами.
– Так… кое-что вспомнил! – Прокричал он.
Она в воздухе пожала плечом и со свистом унеслась за облако.
Завязывать глаза тому, кто и так останется в ущелье. Зачем это, уже ненужное испытание жалкого человеческого достоинства… разве только кто-то предусмотрел необычные дополнительные обстоятельства. Но кто из людей мог пробраться сюда, чтобы отбить подлежащего расстрелу в этот оцепленный проволокой горный район, который местные жители далеко объезжают на своих осликах и выносливых пони, и называют Бородой Баалзеба? Кто мог увидеть казнь? С боков лесок, чахнущий здесь веками и никак не могущий зачахнуть окончательно… укрыться
