императора Александра III. Еще при нем, во время его царствования, мне удалось провести основания питейной монополии. Основания эти заключались в том, что вся торговля переходила исключительно в руки государства. Ректификация, т. е. приготовление спирта в том виде, в каком он должен был идти в желудок потребителя, делалась также государством; самое же производство спирта в первичном виде оставалось за частными заводчиками. Но заводчики могли произвести только столько спирта, сколько им было заказано, и только это количество могли продавать государству»101.
Другой идеолог русского консерватизма и друг Александра III В.П. Мещерский также поддерживал введение казенной винной монополии: «Увы, вопрос о пьянстве стал важнейшим вопросом внутренней жизни России! И не будет преувеличено наше слово, если мы скажем, что нет человека на Руси в нынешнее время, который не возлагал бы на правительство надежду, что оно этот вопрос, как бы некрасиво ни было называть его вопросом о пьянстве, вопросом о кабаках, – признает безотлагательнейшим из всех государственных вопросов нынешнего времени… Кабак в настоящее время стал для пьющего крестьянина на Руси всем. У него нет уже церкви, нет дома и семьи, нет школы, нет рынка, нет общества, нет правительства, – все сосредоточилось в кабаке! Это печальная истина, которую подтвердит всякий крестьянин из конца в конец России. Но этого мало. Независимо от того, что кабак разоряет материально, расслабляет физически и развращает нравственно крестьянина, кабак в силу того, что питейный доход составляет наибольшую сумму государственного дохода, находится вне действительного правительственного и общественного надзора. Самый заклятый враг правительства и общества может из кабака сделать школу самого опасного политического и нравственного растления народа. Полиция, губернская администрация и общество не смеют подчинить кабак беспощадно-строгому контролю: ни одно сельское общество не смеет ни закрыть, ни запретить кабак. Оттого всякий, кто видал Pоссию в Pоссии, знает, что если в ней 200 тыс. кабаков, то в то же время каждый из этих кабаков есть публичный дом… Ограничение привилегированного положения кабаков и кабатчиков, – положения вне закона, положения вне общих законов об ответственности, вот чего просят тысячи людей в России, вот о чем говорили и мы. Пускай пьет, кто хочет, но немыслимо, чтобы тот, кто продает водку и тот, кто ее пьет, приходили в кабак, как в какое-то святилище, где в угоду пьянству были бы терпимы все безобразия и преступления и где бы власть правительства не имела бы права предупреждения и пресечения этих безобразий. Пускай, когда хочет того общество, открывается кабак; но немыслимо, чтобы там, где общество не хочет кабака, там оно лишено было бы права закрыть кабак. Пускай себе пьют в обществе, если одному пить скучно; но немыслимо, чтобы общество, собирающееся во имя противодействия нравственного пьянству, было преследуемо, как общество вредное или преступное. Наконец, пускай себе
Витте С.Ю. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 1. С. 346–348.
