Я позвонил домой, попросил прислать немного денег, чтобы добраться до места назначения.
– Ну и…
– На почте без паспорта деньги не выдают.
– Естественно. А вы что хотели?
– Я вот тут написал доверенность приятелю, у него паспорт имеется. Он получит по моей доверенности, но ее надо заверить. Подпишите, пожалуйста, Сергей Федорович. Выручите.
– Какая чепуха! А я-то думал… Давайте сюда, заверю вашу доверенность. Только не пейте много, а то снова.
– И печать, пожалуйста, поставьте.
Капитан шлепнул печатью и шутливо сказал:
– И печать, вот, ставлю.
Посетители вышли. А капитан, пряча в сейф печать, вслух произнес:
– Вот к чему ведет злоупотребление спиртным.
Шифротелеграмма, поступившая в УМГБ Свердловской области:
«Установлено, что разведчик-парашютист, избежавший ареста на Украине, уже находится в Свердловске. В ближайшие дни он должен обратиться в отделение связи, что на железнодорожном вокзале, где на имя Томилина Василия Митрофановича находится денежный перевод на 200 рублей. Примите меры к задержанию любого, кто попытается получить деньги по указанному переводу. Генерал Троицкий».
2
Из воспоминаний полковника милиции Плотника:
«После получения шифровки меня, молодого опера, пригласили к начальнику штаба УМГБ и приказали сейчас же отправиться на вокзал, на почту. Я так и сделал. Но на почте меня огорошили: перевод уже получен! Кем? Неким Глазковым. Но почему ему выдали денежный перевод, если адресат совсем другой? По доверенности, сказали мне, по доверенности, оформленной честь честью. Выходит, доверенность и заверена? Именно так. Более того, сказали мне, доверенность заверил сам начальник шестого отделения милиции: есть его подпись и печать. Достали и показали мне ту доверенность: все точно – подпись капитана Шестакова…»
Когда в кабинет начальника УМГБ вошли вызванные по этому случаю, генерал все еще нервно ёрзал на стуле, машинально передвигая по столу с одного места на другое тяжелую, из зеленого стекла, чернильницу. Степан Васильевич Чернышев, по свидетельству очевидцев, отличался от многих других командиров необычайным спокойствием. Казалось, его ничто неспособно вывести из равновесия.
Но если случалось войти ему во гнев, то становилось страшно. Слава Богу, такого почти не было. И, тем не менее, его боялись, как огня. Он редко вызывал к себе, так сказать, «на ковер» для чистки мозгов, не дергал подчиненных по любому поводу. Но когда подобное происходило, то все знали – не поздоровится.
– Итак, где же наш «именинничек»?
Сидевший у самых дверей капитан Некрасов вскочил со стула, как подброшенный.
– В приемной, товарищ генерал! Позвать?
– Давай – сюда.
Некрасов приоткрыл дверь кабинета.
– Шестаков,
