Марка, и сделал шаг вперед, неосмотрительно оказавшись на расстоянии удара меча Марка.
Марк даже не увидел это движение навстречу, но он его почувствовал, и пока его тело пыталось переместиться куда-то в сторону, чтобы избежать второго удара, правая рука сама вытянулась вперед, и меч, пробив кожаные доспехи, погрузился в незащищенный бок немца. Бородатый не сразу понял, что с ним случилось, но Марк тоже подался навстречу и почувствовал, что топор уже рубит пустоту за его спиной, а сам он наваливается на немца, продолжая вгонять лезвие клинка в плоть неприятеля, куда-то в район печени. Они были примерно одного роста и веса. Их взгляды встретились, и Марк увидел недоумение в глазах немца, потом немец наклонил голову посмотреть вниз, чтобы понять, что же с ним случилось, и в момент понимания боль дошла до его сознания. Марк видел, как зрачок расширился и заполонил весь глаз, глаз стал мутнеть, откуда-то из глубины поднялась чернота и затопила, заполнила собой все. Немец начал складываться пополам. Марк выдернул меч, не забыв провернуть его, и немец рухнул к его ногам.
К нему уже спешил заместитель Тит, с трудом одолевший другого германца. Немец был мертв, лошадь хрипела, и жить ей оставалось недолго. Солдаты, увидев, что их командир жив, приободрились, строй выдержал атаку, сам пошел в наступление, и центурия смогла пробиться к обозу.
Разгоряченный сражением Марк не сразу обратил внимание, что у него работает только правая рука, левая не слушалась, поднять ее было невозможно. Наступило затишье, Марк добрался до лекаря. Лекарь, осмотрев и потрогав огромный кровоподтек на плече, успокоил Марка: кость цела и даже связки не повреждены, просто рука выбита из сустава. Он тут же вправил ее.
Только ближе к вечеру, оставив практически весь груз, удалось соединиться с авангардом. На ровном сухом месте части двадцать первого и пятого легионов сдерживали слабые атаки противника, сохраняли плацдарм для намеченного лагеря. Если бы не жадность немцев, бросившихся грабить оставленный обоз, а не продолжать атаку, то судьба сражения была бы решена.
Надо было ставить лагерь, посылать за подмогой, так как легионы лишились практически половины кавалерии. Но, как известно, беда не приходит одна. Выяснилось, что в брошенном обозе остались шанцевые инструменты: топоры, пилы, ножи для вырезания дерна, парусиновые носилки для переноски земли, была потеряна большая часть палаток, нечем было перевязать раненых.
Резали дерн мечами, таскали в уцелевших палатках землю, и до темноты удалось все-таки сделать невысокую насыпь и соорудить на ней хилый частокол. За этой тяжелой работой, казалось, никто не думал, что, возможно, это его последний день на земле, но как только солнце скрылось за холмами, были зажжены костры и разделены последние припасы, забрызганные кровью и грязью, стало понятно, что все думают об этом.
Днем Марку, как и другим, некогда было размышлять о завтрашнем дне, строить планы. Но в темноте, поняв, что они сделали все, что смогли,
