подпалинами не выходило, лицо получилось каким-то пятнистым, а на щеке появились три оспинки-углубления. Работать над объемом дальше было бесполезно и опасно, можно сделать только хуже, а выжигать все заново не было времени.
Никто не купит!!!
А почему это тебе так важно, а, Марк? Нет, честно, он не знал, но подозревал. И в субботу подозрения подтвердились, а пока он только чувствовал. Убожество, убожество, убожество… И картина твоя убожество, и ты сам убожество.
Его осенило. А почему, собственно, кто-то должен купить, ты сам у себя и купишь, назначишь цену в пятьдесят копеек, попросишь у матери рубль и купишь. И позора избежишь, и еще с прибылью останешься.
Ну да, в субботу, когда он увидел все то великолепие, что народ может делать руками, стало немного поздно думать насчет позора. Благо он не позволил позору длиться долго, а быстро провернул задуманное, вызвав своей сообразительностью восторг учителей. Классная стояла с подругой химичкой, и та, увидев операцию, осуществленную Марком, быстро свернула треп и поскакала сообщить своим, что можно сделать, если уж совсем невозможно. Пока другие, смущаясь и краснея, бродили в фойе между столов с поделками, он уже бежал домой. Обратную сторону доски он лаком не покрывал, ее можно было использовать как подставку для сковородки, ну или как разделочную доску, но это уже не имело значения, мир был спасен, а позорного римлянина практически никто и не увидел. Доска лежала в сумке рядом с учебником истории для шестых классов.
Кто помнит учебник Агибаловой и Донского – поднимите руки! Я не буду даже описывать текстуру этой черной обложки, эти нечеловеческой красоты цветные средневековые картины – сказочные замки со стенами и башнями, рыцари, прекрасные дамы, поля, крестьяне, пиры, охота. Кто видел, кто держал его в руках, кто учился по нему – тот никогда не забудет. Скольким он открыл историю, привил любовь к ней! Случилось же такое дизайнерское и полиграфическое чудо, вспыхнул же луч света в этом темном царстве… Бывает же такое, да?
А вот учебник «История древнего мира» для пятого класса Коровкина его нисколько не вдохновил: какая-то полуразрушенная арка в какой-то Пальмире. В 2015 году этой арки не станет. Ее взорвут мусульмане, уставшие резать головы. Она простояла две тысячи лет. Жаль – и головы жаль, и арку жаль, арку даже больше, потому что ты не знал, что было в отрезанных головах, а с аркой худо-бедно был знаком.
Но о том, что будет, Марк ничего не ведал, а о том, что было, только догадывался.
Мать как-то принесла домой Библию, одолжив ее у одной из подруг на недельку. Среди диссидентствующей интеллигенции увлечение религией было модным.
Сидур ваял своих иисусов с членом и яйцами, а по ночам видел ту пулю, что летела ему в лицо, кто-то по бревнышкам восстанавливал церкви, комсомольцы тайно крестили детей. Продвинутая молодежь в столицах искала в жизни смысл и опасливо входила в пахнущие ладаном и деревом помещения. Уже зрела в мозгах фраза: «Что же это за дорога, которая
