белый, желтый и черный.
Китайца найти было несложно – они учились у нас и всегда готовы были позировать за шестьдесят копеек в час. А вот с негром была проблема. В Советском Союзе тогда жили только три негра. Один работал на шарикоподшипниковом заводе, второй был актер Вейланд Род, а третий появился после присоединения к Советскому Союзу Литвы. Это был эстрадный артист и укротитель удавов Тито Ромалио. К моему счастью, он женился на русской блондинке и жил в Ленинграде.
Я нашел его и уговорил мне попозировать.
– Негров в Советском Союзе почти нет, поэтому я согласен, если вы будете платить мне не шестьдесят копеек за час, а три рубля. Мне надоело давать в Советском Союзе шефские концерты, – сказал он, испорченный жизнью в капиталистической Литве.
Он прилично говорил по-русски, но слов «энтузиазм», «общественная работа», «братская солидарность» совершенно не воспринимал. Мои друзья, студенты живописного факультета, увидев в коридорах Академии художеств экзотическую, иссиня-черную физиономию Тито Ромалио, обрадовались:
– Пока ты лепишь его портрет, мы пристроимся в сторонке и попишем с него этюды.
Ко времени первого сеанса у меня в мастерской собралось пять или шесть живописцев. Они расставили полукругом свои мольберты и приготовили этюдники и палитры, выдавив из тюбиков черную, синюю и коричневую краски.
– Пусть каждый платит мне по три рубля, – сказал Ромалио, – иначе позировать не буду.
Мастерская мгновенно опустела. Через несколько дней я понял, что мои финансовые возможности на исходе и дальше платить по три рубля за час я уже не могу. Тогда я решил упростить дело.
– Давайте я сниму с вас маску, – предложил я.
– Снимайте. Это будет стоить двадцать рублей.
Снять маску с живого человека – дело нехитрое, но достаточно неприятное для того, с кого эта маска снимается. Для начала лицо, особенно ресницы, брови и волосы, тщательно смазывается вазелином. Чтобы человек мог дышать, в ноздри вставляются гильзы от папирос. Больше всего подходят для этой цели папиросы «Казбек»: у них гильзы длиннее. Затем на лицо выливается полведра жидкого гипса. Через пятнадцать – двадцать минут застывший гипс снимается с лица. Дальнейший процесс изготовления маски проходит уже без участия того, с кого маска снималась.
К сожалению, у меня не было вазелина и пришлось воспользоваться колесной мазью – тавотом, который я взял в академической конюшне. В этой конюшне стояла старая кляча по имени Рыжик. На дуге так и было написано: «Рыжик», а затем почему-то по-французски: «La Académie des Beaux-Arts», что значит в переводе «Академия художеств». Особенно тщательно я смазал торчащие, как пружинки, волосы Ромалио, затем попытался пригладить, чтобы их не прихватило застывшим гипсом. Но беда заключалась в том, что гипс начал при затвердевании нагреваться. Под влиянием тепла колесная мазь расплавилась, волосы встали торчком, и гипс прихватил
