парткома. Я рассказал ему о моих злоключениях и пошел в свою комнату.
– Воду дадут только вечером, – крикнула мне вслед дежурная.
Меня знобило. Я чувствовал, что заболеваю. Хорошо, что в портфеле у меня оказалась бутылка коньяку, предназначенная для того, чтобы отметить открытие.
Не раздеваясь, я налил полстакана и залпом выпил. Через некоторое время я почувствовал, что согреваюсь. Меня, видимо, развезло, поскольку я не услышал стука в дверь и только увидел стоящего посреди комнаты секретаря парткома.
На лице его был написан ужас. Как мне показалось, я произвел на него неважное впечатление. Во всяком случае, он сказал, что я правильно сделал, что в таком виде не поднялся на трибуну…
Все это произошло со мной несколько лет назад, но этот печальный эпизод стоял перед моими глазами, и я предпочел провести ночь, сидя на маленьком жестком чемодане.
На рассвете появился Володя. Он был гладко выбрит, видимо, хорошо выспался и позавтракал.
От бессонной ночи в голове у меня гудело, ныла спина, хотелось есть.
– Пойду посмотрю, не удастся ли достать билет. Жди меня у выхода на летное поле, – сказал Володя.
Я поплелся к выходу, привычно устроился на моем жестком чемодане и стал ждать.
Монотонно бубнил диктор, объявляя о вылете и прибытии самолетов. Голова продолжала гудеть, болезненно отзываясь на рев взлетающих самолетов. Наконец объявили наш рейс, и к летному полю потянулись пассажиры. Последним появился Володя. В руках он держал билет, и мы пошли на посадку.
– Нам повезло, – сказал Володя, – все-таки один чудак не пришел.
Я протянул свой билет девушке в синей форме.
– А ваш билет не зарегистрирован, и место продано, – сказала она.
Я понял, что «один чудак, который не пришел» был я.
Такого идиотства я никак не ожидал. Я, у которого был билет, который промучился всю ночь на чемодане, остался в Москве, а Володя, у которого вообще не было билета, летит на открытие памятника! Я не могу сказать, что я очень тщеславный человек, но каждому автору хочется услышать приятные слова в свой адрес. Как правило, критика начинается много позже, а в день открытия памятника авторы ходят именинниками, их все поздравляют, их фотографируют для газет, у них берут интервью для радио и телевидения. Сонливость мгновенно слетела с меня. Сейчас восемь утра. Лететь всего два с половиной часа. Возможно, есть какой-нибудь выход.
Толстый веселый человек в аэрофлотской форме выслушал меня с интересом, посмеялся и обещал отправить через пару часов.
– Можете пока позавтракать и побриться.
Это был крохотный самолетик, наверное, на десять-двенадцать мест. Внутри он был похож на пригородный обшарпанный автобус или на автобус, переделанный в самолет. Кресел как таковых не было. В салоне стояли автобусные сиденья с длинными поржавевшими поручнями вдоль спинок. Летчики стояли около
