она сошла с ума… Сказала, что не приедет, остается там с Германом… Как это понимать?!
Шульгин хмуро смотрел на жену:
– А как понимать?.. И понимать нечего. Все ясно!
Точно так же все с полуслова понял и Михаил Иванович (Шульгины приехали к нему ранним утром). Однако был потрясен не меньше Таисии Александровны:
– Мне, конечно, говорили, что Лилька чудит немного… Но…
– Ох, ёшкин кот, – пробормотал Шульгин, привычным движением доставая из внутреннего кармана валидол. – В голове не укладывается!
– Я и представить не мог, что… – Михаил Иванович не договорил, протянул Таисии Александровне и Шульгину несколько фотографий: – Вот, полюбуйтесь! Что она себе позволяет?!
Они онемели, глядя на черно-белые снимки: вот Лиля идет под руку с Германом по Лондону, вот самозабвенно целуется с ним на набережной Сены, вот входит вслед за ним в какой-то дом… наверное, в его дом.
Шульгины переглянулись: как к Говорову попали эти фотографии?!
– У меня просто в голове помутилось, когда я это увидел! – начал было Михаил Иванович, однако его прервал телефонный звонок.
– Да, Говоров, – ответил он резко.
– Ну что, Михаил Иванович, – послышался в трубке голос Родиона, – полюбовались на свою любимую доченьку?
Мембрана резонировала, и Таисия Александровна с Шульгиным отлично слышали нотки нескрываемого злорадства в его голосе. Злорадства – и горя…
– Откуда у тебя эти фотографии?! – вскричал Говоров.
– Их тебе дал Родион? – ошеломленно пробормотала Таисия Александровна.
– Ну не мог же я отпустить без присмотра свою женушку и ребенка! – хохотнул Родион.
Да, Аркадий Хромов не напрасно опасался сексота в группе артистов… И этот сексот отлично знал свое дело!
– Каково это? Средь бела дня целуется с продажной тварью! – простонал Родион. – А я ведь вас предупреждал, я вас умолял не помогать ей с отъездом!
– Камышев! – с болью закричал Михаил Иванович. – Если бы в твоей семье все было в порядке, этого бы не произошло! Ты слышишь?!
Родион молчал. Возразить ему было нечего.
– Одним словом, поедешь и вернешь жену, ты понял?! – продолжал Говоров.
– Нет, – промямлил Родион, и только тут Михаил Иванович понял, что зять снова пьян. – Никуда я не поеду! Хватит, я набегался, Михаил Иванович. Набегался! – В голосе его звучали слезы. – Вы не представляете, вы не представляете, каково это – каждый день видеть в ее глазах холод! Годами… – Он тяжело всхлипнул. – Больше не могу. Я завтра иду в загс и подаю на развод.
– Никуда ты не пойдешь! – взревел Говоров. – Жди моего решения! Все!
Он швырнул трубку и тяжело рухнул на стул.
– А мне кажется, Тася должна поехать к Лильке Михайловне, – вдруг сказал Шульгин. – Уж если кого она послушает, так это только мать.
Таисия Александровна ошеломленно смотрела то на него, то на
