сюжеты;
– пред-нарратив пытается понять, что происходит, то есть уделяет внимание неоднозначностям, нарратив же находится на мета-уровне, это опыт после события;
– пред-нарратив направляет наше внимание на живой опыт, до того как на него наложены требования начала повествования, середины и конца;
– пред-нарратив представляет собой обсуждение истории в разных контекстах, в разных группах, когда значение события зависит от локальности;
– пред-нарратив отражает коллективную память до того, как сформировано общественное мнение, общественное согласие о происшедших событиях.
Хоть Бойе не говорит об инфовойнах, но следует признать, что как пред-нарративы, так и нарративы просто обязательны для переходов к новым состояниям системы. СССР имел отдельные нарративы для революции 1917 г., для времени репрессий, когда возрастала роль врагов народа, для индустриализации, для войны. СССР периода исчезновения уже не имел адекватных нарративов. Горбачев метался между старыми нарративами и новыми, поскольку и те (советские), и другие (западные) одновременно стали присутствовать в массовом сознании.
И даже в конце своей карьеры Горбачев создал нарратив своего заточения, который опровергается только в наше время. Вот слова А. Лукьянова о нарративе «заточения на Форосе» М. Горбачева [14]: «Это все липа. Никто его не блокировал, что потом подтвердил суд: все средства связи работали, самолет стоял готовый к взлету. Кто его блокировал? Пять депутатов? У него охраны в Форосе было 100 человек. Да они поговорили с ним по-товарищески и уехали. Они рассчитывали и были уверены, что Горбачев их поддержит и примет в ГКЧП участие».
ГКЧП шел под знаменем советского нарратива, однако делал это совместно с Горбачевым, который, увидев проигрыш своих коллег, поменял свой новый нарратив на условно демократический. Но демократический нарратив был уже в руках у Ельцина, которому не нужны были другие демократические конкуренты. Так Горбачев проиграл и первую, и вторую альтернативы. Его нарратив был отброшен населением окончательно, до этого его уже не особенно принимали внутри страны, он получал все свои лучи славы из-за рубежа.
Нарративы могут встречать резонанс, безразличие, вступать в конфликт [15]. Есть множество конкурирующих нарративов, каждая человеческая подгруппа живет в своем наборе таких нарративов. При этом такие нарративы могут нести и отрицательные последствия. Даже возникли соответствующие термины: destructive master narrative [15], dangerous narrative [16], dangerous tales [17]. В последней работе рассматриваются три нарратива Конго, из которых вытекает насилие. Именно они послужили причиной введения миротворцев, поскольку срезонировали с иностранной аудиторией в качестве объяснения сложившейся ситуации. То есть большую роль играет не соответствие или несоответствие реальности, а резонанс с аудиторией. И не просто с аудиторией, а с той, которая связана, прямо или косвенно, с лицами, принимающими решения.
Чисто теоретически автор видит нарративы под углом зрения фреймов [17]: «Нарративы
