работу, тогда как он сам, подключаясь к ним только под покровом темноты, брал на себя бумажную волокиту. Через год работы на износ Страйк, возглавлявший теперь расширенный штат, сумел дать Робин солидную прибавку, расплатиться с последними долгами и купить тринадцатилетний «БМВ» третьей серии.
В глазах Люси и знакомых Страйка наличие автомобиля и штата сотрудников означало, что сыщик наконец-то достиг полного благополучия. Но в действительности после оплаты немыслимо дорогого гаража в центре Лондона и выдачи заработной платы сотрудникам у Страйка не оставалось почти ничего: он по-прежнему занимал две комнатушки над своим кабинетом и готовил еду на одноконфорочной газовой плитке.
Постоянной головной болью были растущие запросы внештатных сотрудников и весьма пестрый состав мужчин и женщин, на которых могло рассчитывать его агентство. Страйк нашел только одного человека, к которому обращался более или менее постоянно: Энди Хатчинс, тощий, нелюдимый отставной полицейский десятью годами старше своего нового босса, пришел к нему по рекомендации инспектора сыскной полиции Эрика Уордла, старого знакомого Страйка из столичного полицейского управления. Хатчинс воспользовался правом на досрочное увольнение из силовых структур, когда у него вдруг стала отказывать левая нога, после чего врачи поставили ему диагноз: рассеянный склероз. Явившись в контору по объявлению, Хатчинс предупредил Страйка, что не всегда сможет выходить на задания: болезнь, сказал он, штука непредсказуемая, хотя в последние года три рецидивов не было. Он сидел на особой низкожировой диете, которая в глазах Страйка выглядела просто карательной мерой: ни мяса, ни сыров, ни шоколада, ничего жареного. Методичный и терпеливый, Энди не нуждался в постоянном контроле, чего нельзя было сказать о других работниках, за исключением Робин. У Страйка до сих пор не укладывалось в голове, что она, придя к нему секретаршей на временную замену, стала его деловым партнером и незаменимой помощницей.
А остались ли они друзьями – это уже другой вопрос.
Через два дня после свадьбы Робин и Мэтью, скрываясь от настырных журналистов, Страйк вынужден был покинуть свою квартиру, где не мог даже включить телевизор, потому что на всех каналах трепали его имя. Не поддаваясь на приглашения друзей и сестры, он нашел прибежище в гостинице «Трэвелодж» у станции метро «Монумент». Там его ожидало желанное уединение, там он смог отоспаться и осушил девять банок лагера, причем с каждой опустошенной жестянкой, которая с убывающей точностью летела в помойное ведро, у Корморана нарастало желание побеседовать с Робин.
После того как они обнялись на лестнице – Страйк не раз вспоминал тот случай, – общаться им не доводилось. Он не сомневался, что у Робин сейчас чертовски трудное время, – она застряла в Мэссеме и решала, что делать дальше: то ли подавать на развод, то ли пытаться аннулировать брак или настаивать на продаже
