он уже знал, как это будет. На него снова нападут. Их будет целая кодла. Так что придётся отбросить в сторону все понятия о том, что допустимо, а что нет, и действовать так же, как и нынешние его враги.
Устало прикрыв глаза, Легат ясно всё увидел:
– Чмо, бля, за-мо-очу!!! – неслось из перекошенного рта «неандертальца», который первым снова решится поглумиться над ним. Урка так истошно будет голосить потому что фраер, казавшийся почти сломленным, вдруг быстро нагнётся к нему и чем-то очень больно обожгёт. Ещё с полминуты умирающий бандит будет пытаться побороть внезапно охватившую его тело страшную слабость, чтобы вновь броситься на обидчика. Бедняга, – он так и не поймёт, что раскалённое прикосновение было вовсе не ожогом, а смертельным тычком тускло блеснувшей в полумраке обыкновенной ложки, остро заточенной о перекладину кроватной спинки. Этим нехитрым оружием Стасу надо обзавестись как можно скорее. Как профессионал, прошедший отличную школу убийств, он умел делать оружие из любого подручного материала. Как профессионал, он почти точно нанесёт единственный смертельный удар. Длинное тонкое жало лишь слегка царапнет ребро и пронзит сердце, на синей майке сокамерника расплывётся вишнёвого цвета пятно.
Других соседей по камере убивать возможно и не придётся, – те поймут, что их ждёт и инстинкт самосохранения возьмёт в них верх над мстительной злобой. Их самый борзой дружок на виду у всей камеры будет корчится от боли, но, несмотря на это, вероятно, найдёт в себе силы попытаться ударить присевшего перед ним на корточках легавого. Стас отстранится от немощного кулака и грустно улыбнётся: вот она – цена его гнилому интеллигентному гуманизму. Даже умирая, этот человек пытается его лягнуть.
– Ты сука – с усилием произнесут посиневшие губы вора. – Я тебя кончу… когда…
Стас тяжело вздохнул и до боли сцепил зубы, так что свело скулы. Этот человек в его видении – оставлять его в живых будет крайне легкомысленным поступком. Надо добить врага, чтобы его дружки видели, что мент безжалостен и готов пойти до конца. Легат ясно ощутил в своей руке стальное лезвие, с его помощью он сможет легко исправить допущенную ошибку. Он немного поколебался, но даже в воображении так и не смог добить беспомощного врага…
– Посмотрим, – взглянув в глаза оперу, произнес Стас.
Поздно вечером «Монаху» внезапно стало плохо с сердцем и его перевели в лазарет. После ухода «смотрящего» в камере начались загадочные перемещения, урки словно готовились к чему-то. Проходивший мимо Легата «Счастливчик» незаметно сунул что-то ему под матрас. Улучив момент, когда в его сторону никто не смотрел, Стас нащупал заточку. Самодельный нож был завёрнул в записку. Недавнее видение оказалось в руку. Что ж, значит это судьба. В маляве «Счастливчик» предупреждал, что дед неспроста покинул камеру, теперь случись что в его отсутствие, «Монах» будет считаться как бы не при делах. «Отмазать тебя может только „Гарик Маленький“, – писал „Счастливчик“. –
