они находятся в необходимой связи и одна неминуемо вызывает другую, подобно тому как идея конечного вызывает идею бесконечного, или что идея добра и понятие пользы возбуждают у нас одинаковое действие.
Но идея добра не тождественна понятию пользы. Идея добра и понятие пользы могут служить руководящими началами, но не в одинаковых случаях и не обозначая одного и того же. Например, понятие пользы относится и к определению отношений между лицами и вещами, тогда как в последнем случае идея добра не применяется. Правда, понятие пользы и идея добра одинаково применяются к определению отношений между лицами, но в разных значениях: отношения, обусловливающиеся пользой, интересом, совершенно не те, которые мы называем добрыми. Идея добра не могла произойти из понятия пользы, как понятие «изнеможение» – из понятия усталости, ибо и сильнейшая польза нисколько не приближается к идее добра.
Понятие пользы не вызывает идеи добра, как отрицательное понятие вызывает положительное, как понятие пользы вызывает понятие вреда. Идея добра и понятие пользы действуют по-разному. Мы спокойно можем пренебрегать тем, что полезно для нас, но мучаемся, когда поступаем не согласно идее добра. Мы восторгаемся действиями других не в силу их полезности, но когда в основании этих действий лежит идея добра: изобретатель чего-либо полезного для всех не возбуждает у нас восторга, какой возбуждает доброе дело, совершенно бесполезное для нас. В энтузиазме от идеи добра мы для нее жертвуем жизнью, т. е. сферой, в которой может проявляться полезное. «Когда, – говорит В. Кузен, – добродетель вознаграждается, порок наказывается, мы признаем это в порядке вещей; когда же добродетель остается без награды, порок без наказания, то это мы называем беспорядком. Но ни то, ни другое не имеет в своем основании полезности… Если бы наказание не имело другого основания, кроме пользы, то оно лишилось бы и последней, ибо для того, чтобы наказание было полезно, нужно, во-первых, что бы тот, кто понес наказание, сознавал, что он справедливо наказан и с соответствующим расположением принимал наказание; во-вторых, чтобы зрители находили, что виновный справедливо наказан, как виновный.
Отнимите это основание справедливости – и вы разрушите полезность наказания»[21].
Все это, как кажется, достаточно полно объясняет, что идея добра не могла возникнуть из понятия опыта, пользы.
Еще в меньшей степени можно сказать, что идея прекрасного возникает у нас от созерцания того, что рождает в нас стремление к совершенствованию. Заметим, такое стремление рождает у нас не идея прекрасного, но идея добра, потому что прекрасное, конечно, присутствует в человеке, например, его возвышенный образ мыслей и характер. Идея прекрасного в состоянии возбуждать в нас стремление к самосовершенствованию, лишь возбуждая в нас идею доброго – по естественной ассоциации идей. Но если прекрасное мы понимали лишь из опыта, то тогда мы бы не смогли судить даже о прекрасном в опыте и не могли бы сознательно производить прекрасное.
