– с убийцами определенного сорта, конечно. О, в этом деле я разборчив и нетерпим. Головорезы, набрасывающиеся на полицейских или стреляющие в них, никак не соответствуют моим стандартам, и с ними под одной крышей в самом деле жить опасно. Другое дело – тихий, приличный «однодельник», которого на единственное преступление толкнула единичная, не имевшая прецедентов вспышка эмоций, спровоцированная каким-нибудь исключительным обстоятельством. Такой человек, как правило, впредь станет вести себя хорошо. И знаете, Марчбэнкс полностью согласился с моей теорией. В общем, обдумав это вместе, мы договорились: при первом же выпуске на свободу подходящих личностей я получу право сразу подобрать себе из них кого захочу. Они уж точно не откажутся – для них это станет своего рода реабилитацией. К тому же я ведь так богат – готов платить щедро.
– И что, у них там уже имелась готовая полная партия?
– Пришлось подождать, пока они, образно говоря, один за другим не стали попадать ко мне в мешок. Некоторое время я жил очень скромно, только с Катбертом и Кискоманом, мы занимали всего четыре комнаты в восточном крыле. Но мало-помалу «личный состав» пополнялся: к тому же «Юдоль» – не единственный мой поставщик. Вот еще в «Скрабс»[14] очень мне помогли, а Найджела я получил, как вы знаете, из Бродмура. Между прочим, – добавил Хилари, – в этих моих контактах нет ничего оригинального. Та же идея активно муссировалась еще в Викторианскую эпоху, причем с подачи не кого-нибудь, а самого Чарльза Диккенса, а значительное время спустя, пусть и в качестве шутки, ее подхватил сэр Артур Уинг Пинеро[15]. Я лишь, если можно так выразиться, адаптировал ее к современным условиям и довел до логического конца.
– Мне пришло в голову, – заметила Трой, – вот что: существует весьма незначительная, но все же вероятность того, что Рори, мой муж, каким-то образом причастен к аресту одного или нескольких ваших… работников. Что, если?..
– У вас нет никаких причин для беспокойства. Начать с того, что об этой вашей родственной связи они ничего не знают. А кроме того, если бы и знали, им все равно. Насколько я могу читать в их душах, никакой обиды на полицию ни у одного не осталось. За исключением разве что Мервина – бывшего шрифтовика, ну, вы помните. Ему представляется, что, поскольку его невинная домашняя ловушка была «направлена» как раз против категории лиц, которую полиция призвана преследовать, то понесенная им кара – за уничтожение одного из таких лиц! – явилась слишком, что ли, тяжкой, непропорционально суровой. Но даже этот обиженный человек – заметьте! – держит зло скорее на прокурора и вообще на сторону обвинения, чем на полицейских, непосредственно арестовавших его.
– Надо полагать, это очень великодушно с его стороны, – отозвалась Трой.
Все такие и им подобные разговоры происходили во время первых, так сказать, ранних сеансов позирования. Теперь же, к пятому дню ее пребывания в «Алебардах»,
The Scrubs – краткое прозвище мужской лондонской тюрьмы «Уормвуд-Скрабс».
Пинеро, Артур Уинг (1855–1934) – английский драматург.
