потешаться не решался.
Рабочий день у него был условно нормированным и условно днем. Поэтому во время тренировок он чаще всего находился не в клубе, а если и здесь, то занимался своими делами, которых была уйма. Как бы Амина к нему ни относилась, не признать, что Мир пашет, как бессмертный пони, не могла.
Взяв в руки тот самый пульт, который когда-то не долетел до Мира, Амина поднялась на сцену, встала спиной к кулисам, размяла шею…
– Встаем, – остальные бабочки выстроились в два ряда сзади – в первом три, во втором пять.
Бросив быстрый взгляд через плечо, убедившись, что все на местах, Амина нажала на кнопку, включавшую трек…
– Раз, два, три… – все девушки сделали три шага вперед, – поворот, – слушаясь команды, обернулись на девяносто градусов, оказавшись вполоборота к сцене, переступили с ноги на ногу, подняли одну руку, за ней другую… – меняемся, – развернулись, перестроились, – и назад…
За что Амина гордилась лично собой – так это за то, что сколько бы раз в их маленьком механизме не менялись детальки, он продолжал работать так же слаженно. Автором всех номеров бабочек была она одна. Понимала, что это крайне эгоистично, имея в подчинении восемь часто достаточно сильных танцовщиц, но ни разу не допускала ни одну из них к своему святому праву.
На этой почве случалась парочка скандалов, когда приходили девочки, стремящиеся в примы, пусть даже примы ночного клуба, но и из скандалов ничего конструктивного не выходило – девочки долго не задерживались, а Амина продолжала ставить…
За восемь лет в Бабочке у нее скопилась целая шоу-программа, и не одна – мода менялась, вкусы менялись, старое приедалось и хотелось нового, поэтому она все выдумывала, вырисовывала в голове, ставила сначала для себя одной – перед зеркалом, глядя, как будет смотреться, а потом экспериментировала на бабочках…
– Дальше вы, – спрыгнув с возвышения, Амина стала лицом к сцене, внимательно глядя на то, как девочки отрабатывают.
Хореографам положено иметь отменное воображение. Ведь то, что творится на сцене во время репетиции, ни в какое сравнение не идет с окончательными вариантами выступлений.
Сегодня на улице день, и над головами не мечутся прожекторы, музыка из центра хоть и грохочет, но далеко не так, как обычно происходит, если работают все колонки.
Амина смотрела не девочек и мысленно переносилась в ночь. Там, в мыслях, ее почти полностью устаивало то, что должно было происходить, но бабочкам об этом так просто она не скажет… Нет предела совершенству.
– Еще раз, вялые мои, просыпаемся…
Три хлопка заглушили стоны, а потом вновь заиграла музыка.
***
– Ладно уж, свободны, – отпустила подчиненных Амина как и обещала – ровно через полтора часа. Она была крайне довольна тренировкой. Ей откровенной нравилось то, что они сегодня «натанцевали».
