верхний слой русской знати носил ярко выраженный полиэтнический характер.
Насколько можно понять из скудных сведений договора, а также описания Константина Багрянородного, при Игоре славяно-русская держава представляла собой ту же федерацию автономных славянских племенных земель под властью великого князя русского. Центральное место в государстве занимала земля полян – территория собственно Руси, домен великого князя. С племенными союзами славян она находилась в разного рода договорных отношениях. Это повелось ещё с Олега, который, к примеру, установил привилегированные отношения с северянами. Одни племена, ближайшие к Киеву, находились в более тесном подчинении, подвергались полюдью. Степень зависимости более дальних племён, скажем – тиверцев, была меньше, отношения были скорее союзнические.
В договоре Игоря обращает на себя внимание одно различие с Олеговым временем. При Олеге фигурировали «великие и светлые князья». А вот при Игоре они довольно пренебрежительно именуются «всяким княжьём». Роль племенной аристократии явно уменьшается, а значение центральной власти растёт.
Если судить по письменным источникам, складывается картина абсолютного преобладания варягов в русской дружине. Однако археологические и антропологические материалы могильников Среднего Поднепровья отнюдь этого не подтверждают. Скандинавское присутствие есть, но могилы скандинавских воинов составляют лишь небольшую часть дружинных захоронений. В Гнездове на Верхнем Днепре скандинавские захоронения составляют 13 % от числа этнически определимых. В Шестовицах скандинавские вещи обнаружены в 12 могилах из 26 отнесённых к дружинным. Однако их исследователь Д.И. Блифельд считал, что количество скандинавов меньше, чем процент могил со скандинавскими вещами. В погребениях Черниговского некрополя присутствие скандинавов не прослеживается. В Киевском некрополе лишь единственное захоронение признаётся бесспорно скандинавским. Иногда трактуются как скандинавские срубные захоронения, составляющие около трети киевских, встречающиеся и в Черниговщине. Однако конструкция этих погребальных сооружений не характерна для скандинавских погребений в «камерах». В целом, по данным археологии, время появления скандинавского этнического компонента определяется концом IX века для Верхнего Поднепровья (Гнездово) и началом X века для Среднего Поднепровья (Киев)[40]. Что касается трупоположений в срубных гробницах, иногда с христианской атрибутикой, распространённых в Киевской земле, то они аналогичны моравским христианским кладбищам[41]. Горшки и украшения в захоронениях типично славянские, отсюда естественный вывод об этнической принадлежности погребённых. Видимо, появление этого обряда захоронения связано с волной переселения славян из разгромленной мадьярами Великой Моравии в Среднее Поднепровье. Антрополог Т.И. Алексеева отмечает заметные скандинавские черты в Шестовицком могильнике. В то же время, суммарная оценка материалов Киевского
Горский А.А. Древнерусская дружина (К истории генезиса классового общества и государства на Руси). М.: «Прометей», 1989. С. 56–59.
Ширинский С.С. Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии // Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 203–206.
