Морозы не пьют. Они из другой, сказочной жизни, им не положено земное. И голос стал уже такой – дед-морозовский, пересохший, с хрипотцой. В общем, было весело, и праздник подходил к концу. Меня уже ждали за порогом сказочные олени в страну оленью – на остановку к моим алкашам.
И тут один мальчик громко так, чеканя каждое слово, как все ученики младших классов читают выученные стихи, произносит: «Дедушка Мороз, а я тебя знаю! Ты Серёжа из десятого «А»!»
И пальцем показывает на то место, где тулуп резко обрывает сказку и открывает вид на джинсы и обычные зимние ботинки.
Если вас когда-нибудь родители застукивали во время полового акта, то вы меня поймёте.
Баян квакнул, и стало тихо. Дети остановились и посмотрели на предательски торчащий из-под моего длинного тулупа деним.
Мне внезапно стало хреново. С прилепившейся ко лбу мокрой мочальной прядью я старался не смотреть в сторону обманутых детей. Пионервожатая замерла в углу с мешком подарков и глядела на меня с ужасом и болью. И Снегурочка, оторопев, молчала. А ведь могла бы пуститься в пляс или песню затянуть.
Кромешную тишину разорвал голосок третьеклашки:
– А нам всё равно было весело!
Пионервожатая опустила мешок на пол, зашуршали пересыпающиеся внутри целлофановые подарки. И стала хлопать в ладоши, увеличивая фрикции. И все зааплодировали.
Поздно вечером, сидя с корешами на остановке, я отхлёбывал «777» и молчал на все расспросы.
– Ну что, напрыгался с гадёнышами? А джинсы как? Не догадались?
– Догадались. Но сказали, что у них всё равно сегодня был Дед Мороз.
Похмельный пылесос
Итак, летнее время на окраине подмосковного Одинцово. Я тогда ещё хорошенько так употреблял, без приставки «зло-», ибо побеждало, как всегда, добро.
Просыпаюсь утром с великого бодуна. Башка трещит, я не помню лиц, с кем вчера бухал, помню только последние девять цифр их телефонов. Звонок в дверь! Ура! Принесли же!
Подбегаю к двери и, не смотря в глазок (я бы в него и не попал), открываю её широким негостеприимным жестом. На пороге стоит девушка и ошалело на меня смотрит. Первая мысль: за её спиной стоят родители, и меня сейчас в присутствии свидетелей женят тут же, у почтового ящика под брызги шампанского. Игристое не помешало бы. Но девушка смотрит мне в глаза и улыбается. Я чувствую сквозняк по ногам, опускаю голову. Ломаный насос: я в футболке. Но без трусов.
– Мы проводим презентацию пылесосов «Кирби». Нам надо девушку-практикантку научить работе с клиентами. Вы не могли бы помочь?
– Извините, я в такой нищете, что у меня даже трусов нет.
– Я уже видела. Давайте я вас папкой прикрою, чтобы вам удобнее было со мной разговаривать.
Она выдвинула папку с прищепкой перед собой, чтобы не видеть моё членство.
– У меня башка трещит, я еле живой, я обучаемую
