– это сердце старой германской жизни, а Ротенбург – кровь этого сердца.
Роттердам. Субструкции железной дороги. Фото конца XIX в.
Только все едут в Нюрнберг, он расположен по пути всюду и на главной железнодорожной артерии Германии, а >[347] Ротенбург – в стороне от главных магистралей железных дорог, не скоро в него и попадешь. Это какой-то забытый окаменелый кусок древнегерманского строительства, <окаменелая древнегерманская сказка. Нет музеев, магазинов. И только изредка попадается вывеска “колониальные товары”, где отыщется что-то и современное>[348].
После Ротенбурга я проехал в Кельн и с чувством какой-то досады пошел по улицам этого города. Это Европа со всеми ее атрибутами. Уж очень назойливы все эти ее достижения. Огромный вокзал, театр, музеи и общественные здания, выстроенные недавно, но под старую готику, и пошлый эклектизм в архитектуре богатых домов Гогенцоллернринга[349]. Слишком много воздаяний почести Гогенцоллернам. Всюду банальная скульптура Фридрихов, Вильгельмов[350]. Приторно! <Есть остаток старого Кельна – одна улочка, но мало типичная; после той самобытности городского пейзажа, что видел в южной Германии, особенно после Нюрнберга и Ротенбурга – здесь пустынно. В музеях есть сокровища живописи, особенно ее старой “рейнской школы”, есть много новых мастеров, но меня интересовал город в целом, его ансамбль>[351].
Роттердам. Пристань. Фото конца XIX в.
Здесь пустынно. После нескольких романских церквей, испорченных ненужным подновлением неумелых реставраторов, взор невольно обращается к знаменитому собору. <Это – одно из чудес готики, парит над городом. Его видишь отовсюду. Побродил денек, посидел в холодном соборе, где>[352] на светло-сером камне гладкой стены собора отражают солнце живописные цветные стекла. Такая воздушная фреска производит особое впечатление, углубленное густыми аккордами органной мессы. Купил в лавке Мария Farina рядом с собором знаменитой кельнской воды[353], так, по ритуалу, и убедился, что наш русский одеколон <Брокара>[354] в Москве лучше, и недаром он был выставлен в числе лучших одеколонов в магазине Вейлера в Вене, где было собрано все выдающееся в мире и по части туалета.
Роттердам. Канал в городе. Фото конца XIX в.
С массой впечатлений сел в ночной поезд, в уютный третий класс <(никогда не набитый народом, выберешь местечко поуютнее у широкого окна, завернешь ноги в плед, из кармана достанешь резиновую дорожную подушку, прикурнешь, да и проспишь)>[355], и проспал по примеру соседей, сидя всю ночь. Денег обычно у меня было немного, чтобы можно было пользоваться спальными вагонами хотя бы второго класса, и только поздней, когда заработки увеличились, позволял себе это удовольствие, но никогда не пользовался международным вагоном, и только однажды с
Там же. Л. 63 об.–64.
Там же. Л. 64.
Улица в Кельне (нем.
Вероятно, речь идет о конном памятнике королю Пруссии Фридриху Вильгельму III скульптора Г. Блезера, открытом на площади Хоймаркт в 1878 г. Автором проекта стал немецкий скульптор Г. Блезер. В Кельне возле моста Гогенцоллернов, получившем свое название в честь немецкой графской, княжеской, королевской и императорской династии, на обоих берегах реки Рейн находятся конные статуи представителей этой династии. На левом берегу, на смотровой площадке расположен памятник Вильгельму II, который гордо восседает на своем храбром коне, пристально смотря вдаль.
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 64 об.
Там же.
Одеколон (фр.
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 64 об. Возможно, речь идет о продукции московской парфюмерной фирмы «Брокар и Ко»: получившем широкое распространение в России одеколоне «Цветочный» (1882) или о духах «Персидская сирень», отмеченных Большой золотой медалью на Всемирной выставке 1889 г. в Париже.
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л.64 об.
