парохода спрятал нас в своей каюте, а выходить посоветовал не торопясь, последними, когда все разойдутся. Опустел пароход, опустела и пристань, только вынесенные матросом вещи аккуратно лежали в стороне.
Наконец, и чиновник ушел. Мы сошли. Подошел жандарм, с неудовольствием спросил:
– Чего вы не уходите, ведь у вас все досмотрено?
– Конечно! – солгал я.
– Ну, и берите ваши вещи и уезжайте, пристань освободить нужно! (т. е., стало быть, и мне идти домой чай пить нужно).
Так и обошлось без осмотра чемоданов, где было немало сигар, в Стокгольме сигары были дешевы, но, увы, от морского переезда они утратили свой аромат. На другой день я уже сидел среди своих помощников, объехал постройки и вечером разбирал привезенные на память путеводители, открытки и всякий вздор, обычно скапливающийся в чужих краях как мемории[463].
Глава 23
Московское купечество
Снова дела, снова начались проекты, сметы, чертежи. На этот раз мне пришлось столкнуться с московским купечеством уже иного, не старообрядческого покроя.
Московское купечество – это сеть, переплетенная взаимным родством, крепко сплоченный клубок, в котором [есть] отдельные вкраплины, цветистые субъекты, яркие типы той Москвы.
В торговой Москве занимали видное место оптовики с их «амбарами». «Амбары» – это технически хорошо выстроенные дома, но очень плохой архитектуры – на Варварке, Ильинке и в прилегающих переулках. Сидя в роскошном кабинете, Морозов[464] принимал в министерской обстановке, а в большом общем зале «амбара» директор правления[465] обделывал дела, и в торговом отделении на полках лежали лишь образцы товара. Покупателя угощали чаем, мальчик приносил на подносе стакан чая и на клочке бумажки 5 кусков сахару и щипчики! Этот «амбар» посещался только крупными, знакомыми покупателями и вообще – уважаемыми знакомыми. Приходилось и мне испытывать такое чаепитие, когда я заезжал по делам строительства.
Фабриканты-владельцы часто и не занимались делом, за них вершило дело правление.
Кутежи, обжорство, дикие деяния были явлениями еще нередкими. <Неимоверной толщины Байдаков, кирпичный заводчик и назывался “обжорой”, в ресторанах были особые пироги, “байдаковские”, в несколько слоев со всевозможной начинкой>[466].
Были типы вроде Митрофана Сергеевича Мазурина – владельца Реутовской мануфактуры[467].
Мазурин был женат на итальянке и ежегодно ездил на 3 месяца в Париж, где имел свой отель и проживал тысяч 300 руб[лей]. Его сын Константин Митрофанович, известный Москве своей взбалмошностью, многократно женатый, в том числе и на артистке Мичуриной[468], истязал своих жен и музыку – писал что-то о музыке, знал отлично языки и умел одновременно диктовать трем переписчицам сразу на 3 разных языках. В конце концов, после многих перемен разных профессий остановился на акушерстве!![469]
Другой
По словарю В. Даля «мемория» (фр. малоупотр.) – это записка, выписка или выдержка из журнала, представляемая на утверждение. В данном случае имеется в виду просто памятная мелочь, привезенная из путешествия.
На Варварке находилось здание «Товарищества Никольской мануфактуры Викулы Морозова с сыновьями» (снесено при строительстве гостиницы «Россия»), поэтому Бондаренко имел в виду Алексея Викуловича Морозова – директора Товарищества мануфактур «Викула Морозова с сыновьями», сменившего на посту отца – Викула Елисеевича Морозова.
Имеется в виду правление «Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями».
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 91.
Хлопкопрядильная фабрика в сельце Реутове была основана в 1843 г. московскимй купцом 1-й гильдии Сергеем Алексеевичем Мазуриным. Спустя десять лет Реутовская фабрика стала известна своей первоклассной пряжей далеко за пределами Московской губернии. С 1853 г. мазуринская пряжа неоднократно получала золотые и серебряные медали на всероссийских и международных промышленных выставках. С 1853 по 1860 г. Реутовской фабрикой владел его сын – Митрофан Сергеевич Мазурин. В 1860 г. на базе фабрики на паях было учреждено «Товарищество Реутовской мануфактуры», которому М.С. Мазурин продал фабрику в 1861 г. за 50 тысяч рублей, но не перестал ею руководить: войдя в Совет директоров Товарищества и обладая контрольным пакетом акций, практически до самой смерти оставался хозяином фабрики. Он был любителем лошадей и прекрасным спортсменом.
Видимо, имеется в виду выдающаяся петербургская актриса Вера Аркадьевна Мичурина-Самойлова.
К.М. Мазурин – весьма примечательная личность, которую Бондаренко характеризует слишком поверхностно, опираясь, видимо, на досужие слухи и домыслы. Выполняя последнюю волю отца, К.М. Мазурин поступил на физико-математический факультет Московского университета, затем перевелся на филологический факультет, который окончил в 1893 г. В период учебы он был удостоен двух серебряных медалей за сочинения «Тертуллиан и его творения» (изд. в 1892) и «Винкельман: Его жизнь и сочинения» (изд. в 1894). С юношеских лет занимался пением в России, Италии, Франции и Германии. В 1890-е гг. разработал собственную методику преподавания вокала, которую изложил в брошюре «К вопросу о способе элементарного преподавания музыки», а затем в двухтомной «Методологии пения» (М., 1902–1903), обратившей на себя внимание специалистов. Выпустил несколько стихотворных сборников, но признания не получил. В 1901 г. под псевдонимом К. Герра (по фамилии матери) издал небольшую книжку стихов под заглавием «Строфы Нирузама». Это была литературная мистификация – имя Нирузам – «перевертыш» фамилии Мазурин. Согласно легенде, к автору случайно попала старая рукопись стихов персидского поэта Нирузама, жившего в Хорасане, в середине X в. Позднее было установлено, что сборник составлен из переводов Омара Хайяма и подражаний ему. Этот сборник стал высшим литературным достижением К.М. Мазурина, закрепив за ним первенство в переводах Хайяма на русский язык. В 1904 г. в возрасте 38 лет, он поступил на медицинский факультет Московского университета, который окончил в 1909 г. Изучал гинекологию и хирургию в Берлине. Держал собственную небольшую бесплатную лечебницу для бедных, работал врачом-гинекологом в амбулатории Красного Креста им. князя В.А. Долгорукова. Издал несколько работ по акушерству. В годы Первой мировой войны работал в 17-м сводном полевом госпитале. Составил два сборника наставлений по военной медицине для ротных фельдшеров. После революции эмигрировал, умер в Италии.
