грудь, где лежал бумажник с хрустящими ассигнациями. Он решил зайти в ресторан, отметить это событие без излишеств, скромно, в одиночестве. Спиртного – ни грамма. Так только, вкусно пообедать. Севрюжка, икорочка, котлеты по-киевски. Можно и бутылочку пива, но нет, не стоит, будет пахнуть, а нужно еще зайти на работу.
В ресторане Чубов скромно устроился в углу. Зачем привлекать внимание к себе. Он вкусно поел. На душе было тревожно и весело. День был пасмурный, пробрасывал снежок, солнце за весь день так и не показалось ни разу. В такие дни только и делать себе приятные подарки.
Когда Чубов выходил из ресторана, его остановил старый однокашник. Один из спившихся. Чубов давно бы перестал с ним здороваться, но однокашник сам его примечал, и все время – одно и то же, одно и то же…
– Здорово живёшь!
Сам однокашник жил не очень здорово. Часто попивал. Жена его оставила, с работы постоянно выгоняли за пьянство. Из денег, которые у него иногда водились, нужно было посылать алименты. К тому же иногда он посылал немного денег своей старой матери в деревню.
– Пальто новое, шапка новая, должно быть, из соболя. Из соболя.
С началом морозов Чубов сменил кожаное осеннее пальто и мягкую фетровую шляпу на более теплое пальто из ламы и соболиную шапку, по сезону, и чувствовал себя во всем новом наряде так же великолепно, неотразимо и уверенно, как и прежде. Нет, что ни говори, а одежда значит очень многое.
– Небось, шестьсот рублей отдал за такую шапку?
– Шестьсот.
– Вот я и говорю, здорово живешь.
– А кто тебе не дает?
Однокашник безнадежно махнул рукой. Его морщинистое лицо изобразило гримасу. Он засунул красные руки в карманы потрепанного пальто. У него не было даже перчаток.
– Извини, Паша, спешу, – сказал Чубов. Разговоры с этим опустившимся типом ему никогда не доставляли удовольствия.
– Значит, занят, – многозначительно произнес бывший друг. – Ну что же, не смею задерживать. А я так рад был тебя встретить, давно ведь не виделись.
Чубов вспомнил, что они встречались в конце осени и он одолжил тому три рубля. Впрочем, слово "одолжил" не соответствовало действительности. Больше подходило слово "подарил". Уж очень тогда друг жаловался, что ему нужно повидать больную мать в деревне, а билет до деревни стоил три рубля. Ну, дал ему трешку, что поделаешь. В последний раз. Друг задолжал ему уже двадцать семь рублей, и получить с этого прощелыги свои деньги Чубов уже не надеялся. Долги тот, по-видимому, никому не возвращал. Как ни странно, от друга не пахло перегаром. "Ещё не успел", – подумал Чубов.
– Ну, бывай.
Чубов уже было двинулся своей дорогой, как однокашник придержал его за локоть. Это ему сошло.
– Что такое?
– Послушай, будь добр, займи мне пятак.
– С какой стати? Ты у меня и так уже около тридцати рублей занял.
– Считаешь?
– А как же.
– Это
