одеться. Снова шлепнул по заду и пропел одними гласными, закартавив по-французски в конце:
– In every women must be le grain folie.[18] Хорошая девочка. Ступай! – И вдогонку у двери: – Кто из вас прячет артефакт?
Я остановилась:
– У меня кроме камня за пазухой ничего нет. – И подумала: «Пусть снова ищет». И двинулась обратно, задирая подол и умирая от желания отдать ему навечно контейнер с другой водой и себя в придачу, хоть враг он и страна его враждебна нашей. Точнее, нашему верховному правителю, непредсказуемому и задиристому, нацелившему ракеты на Бена и его страну. А они нацелили свои на нашу. И не спрашивает никто, почему Америка – это плохо? Почему их страна враждебна? А старания власти объяснить, почему, настолько смехотворны и абсурдны, что делают эту страну еще более привлекательной. Уж лучше бы оставили все, как есть, без объяснений: враждебна – и враждебна. Мне казалось иногда, будто наш вп все еще живет в послевоенной северной столице и командует дворовыми мальчишками. А мальчишки периодически объединяются, чтобы проучить его, а заодно и народонаселение, когда он слишком расходится.
Только плохому мальчику Бену не нужен был инсайдер вроде меня.
– На тебе его нет. Внутри, тоже. Значит, артефакт у Доры. Поможешь найти – не пожалеешь. – заверил он. – Put that in your pipe and smoke it![19] Жизнь в Соединенных Штатах не сравнить с прозябанием в сраном урюпинске. Мы – доминирующая нация на планете. Только власть наша ненавязчива и лучше вашей в семь раз… или семьдесят. Теперь ты – мой трофей. Согласна? Деньги – ерунда. В случае успеха тебя пригласят в ложу масонов Соединенных Штатов… самую влиятельную и богатую ложу мира. Действуй!
Я не стала прятаться за камнем, что всегда держала за пазухой, и отправилась действовать. И понимала, что Бен, даже в случае форс-мажора, не даст умереть с голоду в дорогих ресторанах. И просто, как порог, перешагнула грань бесстыдства или нравственности, что было для меня тогда одним и тем же, и уже не тяготилась вероломством, необходимостью врать или красть. И более всего на свете хотела отдать Изделие, так мы называли другую воду, Бену, чтобы открытие принадлежало всем, а не только постояльцам кремля. Чтобы они не жили вечно во главе с верховным правителем, который станет вечным верховным правителем. И в аббревиатуре ввп видела не просто случайность, но зловещую обязательность. Какую-то совершенно безумную необходимость, пугающую своей настойчивостью.
Дарвин с Марчеллой сидели в шезлонгах и спорили, перебивая друг друга, о принципах научной этики. Я села рядом, разыскивая глазами бутылку.
– Запрет на исследования в науке – всегда плохо, – сокрушалась Дарвин, борясь с алкоголем в крови. – Независимо от мотивов запрета. Будь то лженаука или шарлатанство… или большая политика. В нашей стране для этого находили десятки причин: от чуждой народонаселению буржуазной идеологии до предательства интересов родины. Это касалось генетики, продажной девки империализма; трансплантологии, замешанной на торговле органами; кибернетики… Запреты не ограничивались наукой и
В каждой женщине должна быть (англ.) изюминка (фр.)
Запомни это.
