мысли о «второй энергии», о которой говорила Фиона, у меня по спине бежали мурашки и в голове гудело от усилия разобраться в ее словах. Хоть я и не верила в экстрасенсорику, я не могла отрицать то, что почувствовала сама, и это меня нервировало и угнетало.
– Если хочешь, вернемся домой, – предложила мама. Ее голос оборвал мои мысли, и я заставила себя улыбнуться. Я понимала, что она планирует что-то еще, и не хотела ее разочаровывать.
– Со мной все в порядке. Не терпится узнать, что ты еще приготовила. – Я надеялась, что она не заметит, как я погрустнела.
– Сюрприз. Мы почти у цели. У тебя будет возможность посидеть.
Я поняла, что мне не удалось ее обмануть: мать понимала, насколько я выдохлась.
Вскоре она толкнула стеклянную дверь заведения, которое некогда было кондитерской. У меня перехватило дыхание от резкого химического запаха. Внутри глянцевые черные плитки составляли контраст блестящему хрому.
– Я записала нас к парикмахеру. За мой счет.
– Разве с моими волосами что-то не так?
Нас встретила девушка со светлыми крашеными волосами и стрижкой боб. Взглянув на меня, она скептически изогнула брови. Я почувствовала, что краснею, потому что не могла вспомнить, когда в последний раз мыла голову.
– Они слишком длинные. В понедельник тебе надо выглядеть на уровне, если ты по-прежнему планируешь выйти на работу. – Последние слова мать произнесла с заметной резкостью.
Я понимала, что она беспокоится обо мне. Но сколько бы я ни пряталась в своей квартире, это не могло продолжаться вечно. Положенное мне пособие по болезни закончилось, и хотя отец сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась – он будет платить за мое жилье, – несмотря на все его заверения, это было ему не по силам, потому что он уже и так оплачивал мамины счета. Достаточно было увидеть его однокомнатную берлогу, чтобы понять, насколько он стеснен в средствах. Кроме того, мне нравилось работать ветеринарной медсестрой, и я расстроилась, когда врачи рекомендовали мне первые несколько месяцев после операции держаться подальше от животных. Существовал риск инфекционного заражения – особенно от кошек, – что могло привести к фатальным последствиям. Пришлось добавить и это к длинному списку того, что мне запрещалось в первое время: посещать места скопления людей, водить машину, заниматься сексом. Машины у меня не было, да и мужчины, с которым можно было лечь в постель, тоже, но это обстоятельство тем не менее воспринималось как лишение. Мне сократили дозу препаратов, препятствующих отторжению пересаженных тканей, и доктор Капур был доволен моим прогрессом, так что все приходило в норму. В мою новую норму. Врач согласился, что благоприятный психологический эффект от возвращения на работу перевешивает возможные риски, которые стали несравненно меньше, чем были раньше.
– По-прежнему планирую, – подтвердила я. – Линда за мной присмотрит.
Мама поджала губы. Она не сомневалась, что ни один человек не способен присмотреть за мной так, как она.
– Подровнять
