Исаев встал из-за стола и направился к выходу, жестом приглашая гостью следовать за ним. – Пройдемте в палату, сегодня ваше присутствие обязательно.
Еле поспевая за высоким собеседником, дама запричитала:
– Господи! Как гнетет эта неизвестность. Марк Сергеич, дорогой, я вся в раздрае. Вот уже четыре месяца, как муж в коме, юридически недоступен. А он, между прочим, директор крупной компании. Вы не представляете, что такое серьезный бизнес. Каждодневно возникает куча бюрократических вопросов, проволочек. Совет директоров давит, требует поднять вопрос об избрании нового руководителя. Я должна им что-то ответить, сегодня же.
«Боже, о чем беспокоится эта курица? О своем супруге, или о его капиталах?» – резко замедлив шаг, стараясь быть спокойным, Марк Сергеевич сухо прошептал:
– Во-первых, уважаемая Лариса Петровна, вы слишком драматизируете. Пациент не в коме (слава Богу), а в сопорозном состоянии3, а это не так катастрофично. Поверьте, он под присмотром профессионалов. Тут никто не сидит сложа руки, делаем все возможное. Безусловно, мы понимаем высокую ценность персоны Дмитрия Фомича Гостина для социума, именно поэтому он находится не в рядовом стационаре, а в единственной в стране федеральной клинике циркадной патологии, оснащенной лучшими специалистами и самой современной аппаратурой. Во-вторых, я потому и вызвал вас, что, как мне кажется, нам удалось нащупать выход из ситуации. Будьте терпеливы, скоро все поймете сами. Прошу.
Мужчина распахнул дверь одиночной платной палаты-люкс, пропуская даму вперед.
Гнетущая тишина, прерываемая ритмичным пикающим звуком одного из многочисленных мониторинговых аппаратов, находящихся у изголовья больного. Бледное лицо пациента, кажущееся восковым, серым, на фоне белоснежных простыней, тощее тело, почти незаметное под мягким покровом одеяла.
– Димочка, – посетительница всхлипнула и стала шарить в сумочке в поисках носового платка.
– Знакомьтесь, – тихо пробормотал врач, кивнув на сидевшего у постели больного, пожилого, но энергичного мужчинку, невысокого, лысоватого, с солидным животиком. – Это Илья Ильич Гонт, биохимик, доктор медицинских наук, профессор НИИ неврологии нашего города. Помните, Лариса Петровна, вы подписывали согласие на научное исследование состояния вашего…
– Да, конечно. Здравствуйте.
– Доброго времени суток, – ученый резво вскочил и угодливо приложился к ручке женщины. – Очень приятно.
– Ну что ж, – Исаев возвысил голос, – вас, уважаемая, очевидно, интересует, с какой целью мы обратились к ближайшей родственнице пациента. Скажу прямо: общими усилиями, не без помощи профессора, мы, надеюсь, нашли решение данной проблемы. В ходе обследования, как и ожидалось, был сделан вывод, что состояние вашего супруга больше напоминает длительный глубочайший сон.
– Летаргия?
– Гм. Нет, – Марк Сергеевич слегка скривился, – современная наука отрицает существование летаргического забытья, как такового. Это легенды.
Со́пор (от лат. sopor – оцепенение, вялость, сон; субкома, сопоро́зное состояние, status soporosus) – глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности (прим. автора).
