– старческая болезнь. Дистрофия мозга…
Квакнул квартирный звонок, и Александр Сергеевич вздрогнул. А ведь раньше не дрожал, по первому сигналу бежал к самолету, садился и взлетал.
Он развернулся от иконы и пошагал к двери. На углу он едва не упал – слегка занесло.
– Кто? – спросил тусклым пещерным голосом.
– Не бойся! Я свой! – бойко ответили из-за двери. Кажется, Гирин.
– Сейчас открою. Ключи потерял…
Проговорил и отошел за ключами, вернулся неспешно.
– Уснул там, что ли?! – орал Гирин. – Обоссышься с тобой, пока ждешь!
Дверь отворилась. Гирин толкнул ее, отодвинул с пути хозяина и побежал в туалет, не оглядываясь. Закончил дело и вышел со счастливым лицом. Потом прошел в зал, сел в кресло. Нисколько не изменился. Крепенький, низенький, кругленький. Обычный майор-вертолетчик. А что ему будет, если он теперь не летает.
Александр Сергеевич, шаркая тапками, подошел, сел напротив. Мимо дивана не промазал – и то хорошо.
Гирин в удивлении хмыкнул: виделись вроде недавно, а кажется, что вечность прошла – одни уши остались от «истребителя».
– Как дела? – спросил Лушников.
– Нормально! У тебя-то как? Собрался на списание?! И сынок, выходит, не пишет… А ты ему сам-то писал?! Звонил, я спрашиваю?!
Гирин нарочно говорил громко, будто Лушников плохо слышит.
– Какой я писатель…. Тамара пишет…
– Кто такая?! – прикинулся Гирин.
У Александра Сергеевича на лице мелькнуло подобие улыбки. О гражданской жене забыл, а еще друг называется…
– Филькина у нее фамилия, – напомнил Сергеич. – Медсестра из поликлиники. Живем с ней…
– Да что ты говоришь! А я и не знал! Она хоть ночует когда?!
– Раньше ночевала, – признался Лушников. – Теперь нет. Укол сделает, посидит немного… Дела у нее тоже, дочь приехала.
Гирин тяжело смотрел на товарища. Был человек – и не стало. Одна видимость сохранилась пока что.
– Почему он не пишет, Колька-то? Почему не звонит? Неужели ему не стыдно?
– Не могу сказать…
– Может, он до сих пор не в курсе?! А ну, взгляни сюда! Что ты глазами елозишь?! Сотворил с квартирой?! Пожертвовал?!.. А медсестра?!.. Какую она роль играет в твоей жизни, Санёк?! Тоже не можешь сказать?!
– Не могу…
– Ясненько!.. Чем тебя потчуют?
– Чего?
– Чем, говорю, лечат?!
Александр Сергеевич выкатил глаза:
– Чем лечат… Как и всех! Таблетками, уколами. Разве я виноват, что внезапно захворал.
– Можешь не оправдываться…
Гирин оттопырил нижнюю губу, живо соображая. Для начала надо связаться с сыном. А потом и к подружке присмотреться.
– Дай мне его адрес – я ему сам напишу! – потребовал
