кайсака заставляет быть сострадательным еще то понятное всякому опасение сегодня или завтра обнищать самому через баранту или падеж, столь частые в степи. Взаимная друг другу помощь, оказываемая кайсаками в последнем случае, достойна подражания и просвещенному европейцу. Потерпевшие от баранты или падежа пользуются неотъемлемым правом идти к другим родовичам со смелым требованием жлу, т. е. вспомоществования, следующего со всего благополучно пребывающего общества, которое или из сострадания или побуждаемое каким-либо иным чувством действительно делает складчину в пользу первых».
Не удивительно, что в таких условиях любимым отрицательным персонажем в казахских сказках являлся бай-скряга, а непременной чертой положительных героев обязательно должна была быть щедрость. Советские ученые в свое время долго пытались навязать мнение, что все виды проявления помощи богатых казахов своим бедным родственникам являлись лишь формой замаскированной эксплуатации. Но похоже они не смогли убедить в этом и самих себя, потому что все выводы о классовой борьбе в казахском обществе шли вразрез со всеми известными данными. Даже критично настроенный автор С. Б. Броневский говорил о казахах, что они «простодушны и добры до безпредельности к своим собратам: нет вещи, которой они бы не разделили, и нет услуги которой бы не оказали – гостеприимны в полной степени; накормить не значит у них обязать, а исполнить долг. Киргизец, услышав запах кипящей баранины, при чувствах аппетита, идет к незнакомому, и будет угощаем как брат. Званые и незванные не различаются. Русского и всякого иностранного принимают у себя радушно: юрта, пища и верное ручательство за безопасность личную, непритворно предлагаются».
Как сообщают многие источники, ханы вынуждены были постоянно раздавать своим соратникам добычу, подарки и дань, получаемые из других государств. Так, в 1735 г. сарт Нурмухаммед, описывая Ташкентское владение, сообщал: «И с тех, со всех городов, Жолбарс-хан берет ясак, т. е. подать, а больше раздает в пожить тем, кого из своих подданных любит или боится». Точно такие же свидетельства были зафиксированы и о других казахских ханах и султанах.
Все баи фактически были вынуждены платить общественный налог в виде постоянной организации пиршеств, курултаев и состязаний, на которых для гостей из других родов устанавливались сотни юрт и под нож шли целые стада. У них просто не было выбора: скупость сказывалась очень быстро и неблагоприятно. Зато батыр, в дополнение к своим ратным подвигам, проявивший себя еще и как мырза, и как бий, обладал абсолютной властью в своем роду или племени. Чингизид, проявивший себя и на этом поприще, становился султаном улуса или ханом, но здесь существовали свои особенности. Батыр-чингизид был чужаком, и племя, недовольное его управлением, легко могло отказать ему в доверии, а потому власть батыра из черной кости над своими сородичами была более сильной. С другой стороны, чингизид мог объединить под своей властью несколько племен, в то время как,
