по сторонам, остановил взгляд на втором поваре, который стоял растерянный навытяжку с отвислой дрожащей челюстью и за все время не вымолвил ни одного слова, будто что-то застряло в горле.
– Мне что, я солдат, мне что. – Вытер сухие руки о фартук, приложил правую руку к уху и произнес: – Есть выполнять приказ!
Подхватил противень и все его содержимое опрокинул в котел, а противень швырнул на траву.
– Выполнил ваше приказание. Сейчас довольны? Радуйтесь, но и наплачетесь.
Взгляд его выражал злобу. Впервые видел его таким.
– Прекратить, товарищ Харитонов!
– Что же это будет, что будет, ай, что будет?– стал причитать Шихалев.
Вокруг уже стояло немало красноармейцев, командиров – пришли за обедом. Стояли молча. Я никого не видел, не смотрел никому в глаза, но чувствовал затылком, спиной одобрение. Хотел ли прославиться перед личным составом? После прибытия с разъезда на меня уже смотрели другими глазами. Смотрели как на своего, равного, который наравне с другими переносит все тяготы войны и делает свое, нужное для всех остальных дело. Впервые почувствовал уважительное ко мне отношение людей, почувствовал, что люди мне верят и надеются, что в нужную минуту я помогу, окажу необходимую помощь. И я не мог не оправдать их веру в меня. Поэтому, возможно, я так и поступил. И я был рад своему поступку, как ратному подвигу.
Обед готов, многие собрались вокруг кухни. Не слышно обычных реплик, галдежа. Никто не торопил выдавать обед. Стояли и ждали.
– Дайте попробовать приготовленную пищу, – обратился я к Харитонову. – Соли достаточно, крупа, сушеный картофель разварились. Жир и томат-пасту не положили. Добавьте заправку.
– Шихалев! Заправь суп, – крикнул Харитонов помощнику, а сам пошел к котлу с кашей.
Второе блюдо показалось мне очень вкусным. Этими несколькими ложками решил ограничить свой обед. Посмотрел за работой Шихалева. Он положил в кастрюлю томат-пасту, налил растительного масла, видно по норме, что получили для обеда, добавил туда немного жидкого супа из котла, размешал и все вылил опять в котел, где варился суп. Должен был все это прокипятить, но я за это в данный момент не сделал замечания.
– Разрешаю выдачу пищи, – официально сказал я и ушел в кошару автовзвода, где был мой медицинский уголок.
Вынес носилки из кошары, положил под кустарник и улегся. Мои мысли прервал голос красноармейца:
– Товарищ доктор, вас вызывает командир. Еле нашел вас.
– Где он?
– В своей машине.
– Сейчас иду.
Что меня ждет? Если начнет орать, то и я отвечу дерзостью, скажу все, что думаю о нем, скажу, что нечестно отрывать крохи от красноармейцев и командиров, что все живут одной жизнью, одинаково подвергаются опасности и узаконенные нормы питания должны быть одинаковы для всех. Возле кухни заканчивался обед, мыли котелки, расходились. Поднялся по лесенке, вошел в летучку командира и доложил, что прибыл
