style="font-size:15px;"> Я повернулся и вышел. Опять пошел к автотранспортной кошаре и улегся на носилки, животом вниз, обдумывая, правильно ли я поступил. А как было бы правильно? У кого спросить? С кем посоветоваться? Из раздумья вывел меня Манько. Он держал в руках два котелка и протянул их мне. В одном был суп, в другом – каша и сверху два сухаря.
– Покушай, а потом будешь думать.
Есть не хотелось, но не мог пренебречь его заботой. Я сел на носилки. Достал из-за голенища ложку, накрошил и намочил сухари в супе и стал есть. То, что принес еду, говорило больше слов.
– Вот где они скрылись! Поплакаться решили? Чего приуныли? Хорошим обедом ты сейчас нас накормил, доктор. Суп с сухариками с жареной картошкой и кашу с жареным мясом. Я все знаю, мне рассказали, как ты воевал на кухне. Молодец! – Сел на траву, подогнув под себя ноги по-восточному, воентехник Саркисян.
– Интересно, – продолжал он, – после войны останутся подлецы? – и сам себе ответил: – Может быть, даже больше, чем честных. Подлецы лучше выживают, чем честные. Ген, скажи, как ты думаешь, после войны останутся подлецы? – обратился он к подошедшему Гену.
– Трудную проблему решаете, то-то призадумались.
– Призадумаешься, когда свои же клюют почем зря, – заговорил молчавший до этого Манько. – Больше всего меня возмущает Титов. Вин, что ни на есть – комиссар, а пасется возле командира и дует в одну дуду. Не подскажет ему, что к чему.
– Он себе враг?
– А дело, ради которого он есть?
– Против командира комиссар не пойдет – себе дороже. По работе к командиру не придерешься – старается, но хапуга.
– Дело комиссара его образумить. На то он и комиссар.
– Но так оставлять тоже нельзя.
– Что ж предлагаешь сделать?
– Командир – хозяин. Против него не попрешь.
– А я не хозяин, ты и все остальные рабы или бараны? – вскипел Саркисян. – Скажи ты, Манько! Скажи мне прямо. Должны они кормиться отдельно от нас? Скажи Гену и всем нам. Скажи!
– Я ж о том же и толкую. Саша вертит хвостом, а сам так же думает. Командир–хозяин. Ты партиец и Саркисян партиец. Командир и комиссар–партийцы. Вот вам и сказать ему.
– Пристыдить командира! – взорвался Ген. – Он не изменит своей натуре.
– Если бы еще был один, а то вокруг кормится такая орава: комиссар, Калмыков, старшина, кладовщик, повара и разные другие, – промолвил я.
– Думаю, с комиссаром говорить надо, – сказал Саркисян. – Доктор дал нам хороший урок и командиру также. Надо им воспользоваться. Я буду говорить с комиссаром. Нельзя упускать момент. Самих себя будет стыдно.
– Бог тебе в помощь.
– Без бога обойдемся. Чего ушли от ответа на мой вопрос? Отвечай, Саша.
– Ты о чем?
– Будут ли подлецы после войны?
– Не должны быть. Кто выживет, будет внимательным и предупредительным к другим, уважать будут друг друга, всем делиться. Ведь так мало останется людей, которые переживут это страшное время. Не должно быть подлецов.
–
