многие держались за неё по привычке к привычному.
Хотя за старым стояли невежество, голод, иностранная кабала, гибель и смерть…
У мужицкой серости и кулацкой злобы оказалась и ещё одна высокая человеческая цена: четверть миллиона кулацких и середняцких семей отправились в ссылку. Это – немало, потому что это – трагедия полутора миллионов человек. Но это и немного, если знать, что ломкой одного процента было оплачено будущее остальных девяноста девяти процентов. Да и многих из этого же одного процента.
Среди воспоминаний современников тех событий можно найти показательные свидетельства. Потомок древнего княжеского рода Гедиминовичей Сергей Голицын после революции мальчиком остался с семьёй в России, скончался в 1989 году и оставил «Записки уцелевшего». За всю свою долгую жизнь Голицын, похоже, так и не понял сути происходившего с его Родиной – он и не хотел её понимать, и судил об эпохе как обыватель. Но именно искренней непосредственностью восприятия и ценны такие вот его строки:
«Для крестьянства самыми страшными временами были последние три месяца 1929 года и первые три месяца 1930-го, когда, точно под ударами топоров, рушились вековые устои, обычаи, привычки жителей села. Брат Владимир высказывал мысль о группе садистов, захвативших власть, которые довели страну до такого состояния, что казалось, она покатилась в пропасть. И нет таких сил, чтобы её удержать…»
Голицын, к слову, признаёт и то, что началось массовое уничтожение скота самими крестьянами.
Итак, в восприятии русских дворян князей Голицыных, большевики – это «группа садистов», а их политика – «пропасть».
А вот немецкий дворянин, генерал Фридрих фон Меллентин, битый большевиками, оценивал ту эпоху по её результатам иначе.
Напомню, он писал: «…Дисциплина – главный козырь коммунизма. Она явилась решающим фактором в достижении огромных политических и военных успехов Сталина… Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского всё больше развивается навык самостоятельных действий…»
Впрочем, нельзя упускать из виду то, что в первый период коллективизации, как и в более поздний период массовых репрессий, на объективные процессы, историческая необходимость которых для обеспечения будущего России была несомненной, враждебные России силы наложили ряд сознательно негативных факторов.
Сталин об этом знал. Вот, например, типичный для того времени документ – совершенно секретная записка, направленная Сталину заместителем председателя ОГПУ Ягодой и начальником Секретно-Оперативного Управления ОГПУ Евдокимовым 20 марта 1930 года… В этой объёмной, содержащей как конкретные факты, так и верные обобщения записке, в частности, говорилось:
«Массовые перегибы и извращения в ходе коллективизации и раскулачивания по многим округам Сибири приняли угрожающие размеры. Непрекращающиеся
