она. – Самым близким я позволяю звать меня Лили.
– Лили, – покорно повторил Дубровский и притянул её к себе.
Глава IX
Отставной капитан Копейкин исполнил обещание, данное верстовому столбу на выезде из Петербурга. Генералом велено было самому искать средства – он их нашёл, и о способе, которым Копейкин теперь добывал себе пропитание, Троекуров узнал довольно скоро.
Степенного хитроглазого усача Тараса Алексеевича Петрищева уездное дворянство избрало капитан-исправником. Городских дел он не касался – то была компетенция городничего, – но забот ему хватало и так. Петрищев следил за спокойствием в уезде, ведал нижним земским судом и сбором налогов с крестьян, проводил предварительные расследования, надзирал за торговлей и пожарными предосторожностями, следил за состоянием дорог и мостов, а как началась эпидемия холеры – боролся ещё и с нею. По крайней мере, во всём этом исправник уверял Кирилу Петровича, в гости к которому повадился ездить заодно с помещиками, и сетовал – дескать, никакого продыху нет. Раненбургский уезд немаленький, без малого три тысячи квадратных вёрст…
В очередной свой приезд Тарас Алексеевич после щедрого угощения поведал гостям Троекурова о новой напасти.
– Тут, понимаете, ещё людишки затеялись пошаливать в деревне одной, – рассказывал он. – Я поначалу думал, они холерными кордонами недовольны. Деревнишка-то плёвая… Послал туда капрала. Он возвращается и доносит, что навстречу ему вышли человек двадцать крестьян с дубьём и косами наперевес. «Уноси, – говорят, – ноги, не то изрубим или в речке потопим». Эвон как! Тут бы, понимаете, солдат к ним отправить для вразумления. Да только солдаты как раз кордоны и держат, а после восстания в Тамбове их ещё поди выпроси у начальства. Я и так, и сяк… Выпросил, конечно, только время-то идёт. Солдаты в деревню прибыли, а там уже и нет никого в наличности. Послал урядника – он тоже никого не нашёл. Я, понимаете, обозлился. Снова отправил туда сержанта и наказал ему: пусть к своему скудному войску берёт крестьян из архиерейских вотчин по соседству и ловит всех бунтовщиков до единого. Что вы думаете? Крестьяне сержанту отказали: мол, пока не будет распоряжения от архиерея, они шагу не ступят. Зато в деревне сержанта опять встречают эти, с рогатинами. «Нам, – говорят, – барин велел поимщиков бить смертным боем и в лес уходить». Сержант, конечно, убрался от греха подальше, с ним солдат всего пяток было. А барин тамошний, Копейкин его фамилия, совсем ополоумел. Разбойником, понимаете, заделался! Сколотил шайку, из людишек своих взял самых отпетых, какие-то беглые ещё к нему прибились… Здесь пожгут, там пограбят, и никакого с ними сладу. Такой, понимаете, чёрт вездесущий! Отставной капитан – без руки, без ноги, половина человека всего, а туда же…
Прочие гости во время рассказа исправника бестолково негодовали: среди них уже нашлись две-три разбойничьих жертвы. Сам Троекуров слушал со снисходительным вниманием, сделал какое-то едкое замечание, но когда Тарас Алексеевич помянул отставного капитана Копейкина и увечья
