наукой. А чтобы ты помнила хорошенько о твоем проступке, в продолжение целого года ты не будешь записана на красную доску и перейдешь в следующий класс при среднем поведении. Поняла? Ступай!
Нина повернулась уже к двери, когда начальница снова позвала ее.
– И что с тобой сделалось? Ты так круто изменилась, Джаваха! Как ты думаешь, приятно будет твоему отцу такое поведение его дочери? Природная живость не порок. Даже шалость детская, безвредная шалость еще простительна, но этот поступок – из рук вон плох! А ты? – более милостиво повернулась ко мне начальница, – ты отчего не остановила свою подругу?
Я молчала.
– Чтобы впредь не повторялось ничего подобного!.. – строго произнесла княгиня.
«Если б она знала, если б она только знала, как велика, как чудно хороша эта благородная светлая душа милой княжны! – сверлила мой мозг волновавшая меня мысль. – Если б она знала, сколько самоотвержения и доброты в детском сердечке Нины!..»
Мы вышли присмиревшие и взволнованные из квартиры начальницы, несколько даже счастливые подобным исходом дела, оставившим в стороне бедного, насмерть перепуганного Гаврилыча.
В классе нас встретили шумными восклицаниями, возгласами благодарности и восхищения.
Кира, Краснушка и Бельская буквально душили Нину поцелуями.
– Мы твои верные друзья до гроба! – восторженно говорила за всех троих Бельская.
В наше отсутствие, оказывается, приходила инспектриса и наказала троих вышеупомянутых воспитанниц, сняв с них передники и оставив без шнурка, но о выключении не было и речи, так как догадливый Пугач пронюхал, что Джаваха у Maman, стало быть она виноватая. К тому же, когда имя Нины произнесено было в классе, девочки неловко смолкли, не решаясь взвести напрасное обвинение на их самоотверженную спасительницу.
– Maman не позволяет мне ставить двенадцать за поведение, – отрапортовала звонким голосом княжна, – и мое имя до следующего класса не будет на красной доске.
– Вот как! – И Пугач сделал большие глаза. – За что?
– За то, что я посылала за покупками, а Бельская по моему поручению только побежала вниз взять их из-за дверей.
– Очень похвально! И это примерная воспитанница! – прошипела Арно, вся красная от гнева.
На следующее воскресенье мы должны были получить белые и красные шнурки за поведение.
– Что это княжна Джаваха без шнурка? – изумилась Ирочка, проходя вместе с двумя другими воспитанницами мимо наших столов на кухню, где они, под руководством классной дамы, осматривали провизию.
– От шнурков только волосы секутся, – не без некоторой лихости произнесла княжна.
– А вон зато теперь Влассовская в парфетки попала, – шутили старшие, заставляя меня мучительно краснеть.
Белый с двумя пышными кисточками за отличное поведение шнурок точно терновый венец колол мою голову. Я
