style="font-size:15px;"> – А потом, ты достала таблетки и налила воды человеку, которого мучает боль и наверняка жажда, и поставила все это на стол, так что бы он видел, но не мог сам достать, вместо того чтобы дать в руки. Я правильно понял?
– Да, – простонала я, не в силах посмотреть на него.
– То есть он там валяется на полу, подыхает от боли, мечтая о глотке воды, а ты тут сидишь и треплешься со мной на отстраненные темы?
– Да!
– Что да?! Ты еще пять вопросов назад должна была вскочить и метнуться к нему! – жестоко припечатал он.
– Ни-и-ик, – простонала я, – я не могу! Я потому тебе и позвонила, что не могу, не справлюсь! Мне хреново и страшно до одури!
– Тебе хреново?! Вася, очнись. Ты по сравнению с ним в полном шоколаде! Вот кому хреново, так это Барсику твоему.
– Он не мой!
– Твой, радость моя, твой. Так что прекрати ныть, соберись и иди, помоги ему. Дай эти чертовы таблетки и воду. Отведи в комнату, позволь отдохнуть и придти в себя. А потом мы продолжим разговор. Все, вперед и с песней!
Я жалобно посмотрела на него, на что Лазарев безапелляционно указал на дверь:
– Василиса! Не разочаровывай меня! Что за истерики и трусость? На тебя вообще не похоже. Иди!
Как во сне я поднялась, развернулась и мелкими шажками направилась к выходу. Черт, я не смогу, рухну в обморок, где-нибудь в этом дурацком коридоре.
На цыпочках двинулась в сторону кухни, но, не дойдя и до входа, остановилась, почувствовав, что не могу дышать.
Черт, черт, черт! Не могу! Я не могу! Это выше меня! Я не справлюсь!
Тихонько пискнув, еле успела зажать себе рот руками, чтобы не закричать от ужаса, и вместо того, чтобы подойти к рабу, начала пятится, до тех пор, пока опять не достигла дверей кабинета, после чего ввалилась внутрь и тяжело дыша, прижалась лбом к косяку. Трусиха! Ср*аная малодушная трусиха!
– Кх-кх, – раздалось со спины. От неожиданности я подскочила и резко обернулась.
С экрана монитора на меня смотрел Никита, меланхолично подпирающий щеку рукой:
– Семнадцать секунд, – произнес парень.
– Что? – я не поняла о чем он.
– Я ждал, через какой промежуток времени ты вернешься обратно с поджатым хвостом. Так вот – семнадцать секунд.
Я почувствовала, что безбожно краснею, несмотря на то, что крови во мне сейчас кот наплакал.
– Я дала таблетки и воду,– соврала, пряча взгляд.
– Правда? – Ник с усмешкой наблюдал за моими мучениями, – ты никогда не умела мне врать.
– Знаю, – прошептала, прикрывая глаза и пытаясь справиться с внутренней дрожью, – я действительно не могу.
– Чу, – тихо позвал меня Никита, – посмотри на меня.
Всхлипнув, отчаянно замотала головой. Мне было стыдно за свою трусость перед собой, Ником и тем человеком, что находился на моей кухне.
– Посмотри, – еще раз тихо, но настойчиво попросил Лазарев.
Я бросила на него тоскливый загнанный взгляд.
– Ты
