продолжая изучать файл, – ничего себе, сколько хозяев он поменял за последние годы. Нигде надолго не задерживался, интересно почему.
– Он чахлый, наверное, поэтому и гоняли, что для серьезных работ не подходит, – предположила я, пожимая плечами.
– Сомневаюсь, – напарник покачал головой, не отрываясь от экрана, – вроде здоровый, привитой.
– Стерилизованный, – вставила свои пять копеек.
– Фу, Васька, пошлячка, – хмыкнул Ник, – рабов не стерилизуют, как же тогда новых получать?
– Никита, – я нахмурилась, – глянь-ка последний раздел, у него фиолетовый уровень.
– Где? – Лазарев опустил взгляд ниже и ругнулся, – вот тебе, дорогая моя, и причина, по которой он надолго ни у кого не задерживается! Характер-то оказывается у твоего подопечного препоганый. Драки, нападения на хозяев, неподчинение. Неудивительно, что все от него стремятся побыстрее избавиться.
Я прикрыла глаза и устало потерла переносицу. Час от часу не легче. Я только начала успокаиваться и убеждать себя, что все у меня получится, а тут на тебе, подарочек. Он еще и с дурным характером. Тут вспомнила про свое решение отправить его к отцу.
– Слушай, наверное, плевать какой у него уровень, – поправила очки и посмотрела на Никиту, удивленно поднявшему брови,– я тут подумала и решила, что ради такого дела можно и с отцом помириться. В общем, пообщаюсь с ним, напомню про семейные узы, а потом на весь срок сбагрю ему Барсика, пусть с остальными рабами сидит…
– Чу, – Никита бесцеремонно прервал мою самозабвенную речь, – вот скажи мне одну вещь. Почему у тебя настолько избирательная память? Про то, что подаренного раба надо освободить в течение двух часов, ты вспомнила, а про пункт, выделенный жирным шрифтом, в котором говорится, что до момента освобождения раб должен находиться рядом с хозяином, вознамерившимся выпустить его на свободу, без всяких передач третьим лицам, ты благополучно забыла.
– Блииин, точно, было такое, – обреченно простонала я, уткнувшись носом в ладони, – Я не могу его отдать папаше!
– Мало того, дорогая моя, что ты не можешь его отдать, так ты не можешь покинуть Ви-Эйру, до того момента, как он официально не будет признан свободным!
– Что!? – вскочила на ноги, за что тут де поплатилась резкой болью в грудной клетке, – мне полтора месяца до снятия корсета, потом еще пара недель восстановления и все тю-тю, прощай Ви-Эйра! Я не собираюсь здесь сидеть еще целых четыре месяца!
– Куда ты денешься? – Лазарев развел руками, – протокол есть протокол. Если не хочешь проблем на работе, значит, все сделаешь по правилам.
– Черт, может мне его отравить и по-тихому закопать где-то в саду? – простонала я, сердито расхаживая по комнате.
– Василиса, что-то я не замечал за тобой раньше такой кровожадности.
– А вот я что-то не замечаю расстройства с твоей стороны из-за того, что дражайший напарник, то бишь я, не вернется к работе еще четыре месяца!
– Так я, наоборот, рад. Ты же сумасшедшая,
