идет агай вместе с русским, – радостно произнес Чокан. – Снимай кастрюлю!
Присев на кровать, Чокан стал торопливо наматывать портянки и обувать сапоги. При постороннем человеке находиться босиком он считал неприличным. Темиргали с помощью полотенца снял горячую кастрюлю и понес к разостланным одеялам.
– Обрадуем батыра, такой вкусный обед!
Дверь распахнулась, и на пороге показался Джангильдинов. Рядом с ним незнакомый. Открытое волевое лицо сильного человека, типично русское, слегка загорелое и обветренное, видать, долго жил не в городе, а в степи. Светлые, почти серые глаза, как сталь на изломе, смотрят прямо, и сразу не поймешь, то ли русский приветливо улыбается, то ли строго спрашивает. «С таким тяжело бороться», – почему-то подумал Чокан, окидывая наметанным взглядом рослую, мощную фигуру русского.
Джангильдинов быстро оглядел комнату, и его лицо стало суровым. Брови сошлись у переносицы, не предвещая ничего хорошего. На губах Темиргали застыла улыбка, и погас радостный блеск в глазах Чокана. Они хорошо знали своего командира, обожали его за мудрость и мужество. Он никогда не повышал голоса до крика, однако умел говорить так, что сердце сжималось от неприязни к самому себе, к своим постыдным делам. Каждый сознавал за собой вину: ослушался, не собрал вещи, не перебрался в поезд.
– Посмотрите на них, товарищ Степан. Весь отряд сидит в вагонах, а эти два батыра валяются на одеялах, как невесты, которые без провожатых не покидают аула, – по-русски сказал Джангильдинов и прошелся по комнате. – Сматывайте одеяла, складывайте пожитки!
– Мы, агай, такой мясной навар сделали, – оправдывался Темиргали по-казахски, – настоящий шурпа-акель!
– Конину и баранину достали, – добавил Чокан, запихивая свои вещи в походную сумку.
– Да, вкусно пахнет, – сказал Колотубин, наклоняясь к кастрюле. – Хорош супчик!
– В вагоне поедим и чаем запьем, – произнес примирительно Джангильдинов. – А сейчас скорее на станцию.
– Зачем добру пропадать? – Колотубин указал на кружки и чашки. – Разольем бульончик, дадим шоферам и чекистам, пусть червячка заморят… Ну и сами слегка закусим. Верно, командир?
– Хорошо, пусть будет так, – согласился Джангильдинов.
Темиргали вынул мясо и, обжигая пальцы, стал торопливо разрезать на куски. Чокан схватил кастрюлю, но Джангильдинов его остановил:
– Винтовка заряжена? Патронов много?
– Много, агай.
– Заряди сейчас. Полную винтовку заряди.
Чокан, недоуменно пожав плечами, быстро щелкнул затвором, заполнил магазин патронами, повернулся к Джангильдинову, как бы спрашивая взглядом: «А дальше что делать, агай?»
– Забирай вещи и скорей садись на последнюю машину. Там ящики… Очень важные ящики, – повелел Джангильдинов. – Смотри, чтобы ни один не пропал! Если что – стреляй.
Чокан
