Раз боевое задание, по-боевому и действуй, и брось ты эту привычку с командиром корабля пререкаться! – оборвал его Пийчик и повернулся к штурвалу. – Как, товарищ Тюкин, оцениваете мое решение? Пройдем?
– А чего же не пройти, – спокойно отозвался Тюкин, – до самой смерти ничего не будет. Воевать так воевать. Без обмана рабоче-крестьянского флота.
– Слыхал, Фрол Саввич? Ну и давай курс. Тут не более как полчаса идти… Вахтенный! Доложи товарищу посреднику, он в боцманской каюте спит: повернули, мол, к месту постановки…
Так на самом интересном месте был оборван документ, столь много обещавший, и посредник, недовольный и раздраженный, появился в рубке.
– Ну что же, пришли к решению, товарищ командир корабля? – спросил он с явной насмешкой. – Докладывайте ваше решение… Посмотрим…
Пийчик откашлялся.
– Обстановка, – начал Пийчик, с трудом припоминая, как учили его выражаться на курсах переподготовки, – обстановка сложилась таковой, что противник, надо понимать, упорно блокирует поворот на Чертову Плешь, сами видели… Так… Теперь – решение… Я, значит, решил… форсировать это самое… в целях обхода противника и сокращения времени… – Он крякнул и быстро докончил, ткнув циркулем в восемнадцатую веху: – Словом, прямо отсюда повернул на место постановки и иду этим курсом. Аккурат вовремя будем.
– Что ж, – благосклонно сказал посредник, – решение инициативное. Хотя все-таки в наличии противника у поворота я сомневаюсь. Покажите карту… Значит, вы наблюдали миноносцы на норде… Где ваше место?
Он нагнулся над картой, и вдруг глаза его округлились. Проложенный от восемнадцатой вехи курс действительно срезал угол между протраленными фарватерами, но сразу же за вехой проходил по неправильному четырехугольнику, заштрихованному на карте красными чернилами, где Гужевым со всей старательностью было выведено: «Опасный район № VIII-Б».
– Позвольте, – сказал посредник, слегка заикаясь. – Позвольте… Вы же идете на заграждение. И не условное!
– Так оно ж не наше. Оно белогвардейское, – сказал Пийчик с удивительной логикой, которую посредник никак не смог оценить.
– Позвольте, – опять сказал он. – Какая же разница, наше или белогвардейское? Ведь это же мины! И боевые!
– Ну как, какая разница? – в свою очередь, поразился Пийчик. – Беляки меньше чем на четырнадцать футов не ставили, это уже как святое дело. На наших заграждениях ходить – оно действительно когда как: наши против ихних тральщиков нет-нет, а ставили минку фута на три-четыре. А по чужому я жену прокачу… конечно, в тихую погоду, – добавил он, заметив то странное выражение, с которым смотрел на него посредник. – Ну, да и сейчас волна небольшая, так что вы не беспокойтесь, все будет аккуратно.
– Позвольте, – в третий раз сказал посредник прилипшее к языку слово. – Вы просто сошли с ума, или… Лево на борт! – вдруг властно повернулся он к Тюкину.
– Нет, теперь уж вы позвольте, – с неожиданной твердостью
