замешкавшись, все же спросила, потому что Пардлоу и сам наверняка об этом думал: – Считаете, она не врет?
Он вздохнул с тревогой и раздражением.
– Почти уверен, что не врет. Девичья фамилия моей супруги Ваттисвейд, но за пределами семьи этого никто не знает. Письмо в кармане, можете сами прочитать, если хотите.
Он кивком указал на шкаф, куда миссис Фигг повесила его мундир. Я махнула рукой, вежливо отказываясь.
– Теперь понимаю, что за сделку вы решили заключить. Хотите жить, чтобы увидеть внука… и сына, разумеется.
Он снова вздохнул – и тело, и без того худощавое, будто уменьшилось в размерах. Миссис Фигг – не без борьбы – расплела ему волосы, расчесала и просто перевязала их лентой; теперь каштановые пряди с редким проблесками седины рассыпались по плечам, в свете огня отливая золотом и медью.
– Не совсем. Да, этого хотелось бы, но… – Он медлил, подбирая слова, что так не вязалось с его обычным красноречием. – Я отдал бы за них жизнь. С радостью. За всю свою семью. И в то же время думаю: Господи, а мне ведь нельзя умирать! Иначе что тогда с ними будет? – Он криво усмехнулся. – Хотя прекрасно понимаю, что в любом случае ничем не смогу помочь. Они должны жить своим умом.
– Увы, так и есть.
Порыв ветра взметнул муслиновые шторы и разметал облачко дыма.
– Хотя внуку вы помочь сумеете.
Я вдруг вспомнила, как лежал у меня на руках Анри-Кристиан и его тяжелая головка давила на плечо. Я ведь спасла ему жизнь, удалив миндалины и аденоиды – хвала небесам, вовремя. А Мэнди… храни ее Господь! Это я заметила, что она больна, и подсказала Бри, как ее спасти… хотя сама вылечить ее сердечко не смогла, о чем тоскую теперь каждый божий день. Если бы только в этом веке у меня была необходимая аппаратура… Им бы не пришлось тогда уходить…
Шторы вновь зашевелились, и сквозняк понемногу разогнал дурман. Я вдохнула свежий воздух, чувствуя запах озона.
– Дождем пахнет. Где-то идет.
Герцог не ответил, но лицо к окну повернул. Я встала и распахнула створки, впуская в комнату свежий ветерок. Снова выглянула на улицу; быстро плывущие облака то и дело закрывали луну, отчего казалось, что свет ее пульсирует, точно трепещущее сердце. Улицы были темны, разве что порой мелькали отблески фонарей, напоминая о беспокойстве в городе.
Дождь приглушил бы шаги и бегущих лоялистов, и наступавших им на пятки американцев. Может, под прикрытием бури Джейми сумеет пробраться незамеченным? Однако ливень вскоре размоет дороги, превратив их в болото…
Свинцовый шар вновь придавил плечи. Настроение резко испортилось: то ли из-за усталости, то ли из-за надвигающейся бури, то ли сказывался побочный эффект марихуаны, уж не знаю. Я поежилась, хотя воздух еще не остыл, и в голову сами собой полезли мысли о том, что могло бы случиться ночью с одиноким путником, попавшим между двумя воюющими армиями.
Одиноким ли? А как же Джон – что с ним? Джейми ведь не мог…
– Мне
