Самохин.
– Мал золотник да дорог, – поддержал Саньковский. Сейчас он от всей души ненавидел тех, кто швыряется хлебными крошками. От воспоминаний о дразнящем запахе жареной рыбы желудок сводило голодными судорогами.
– Значит вы, в принципе, не против?
– В принципе, дело принципа есть принцип каждого, кто хочет считать, что у него есть принципы, – туманно и загадочно ответил Семён, не собираясь продолжать пустопорожние разговоры на не наполненный желудок. – Сходил бы сначала на разведку, разнюхал бы, что там к чему, а уж потом мы бы вникли в тонкости и выяснили их плюсы и минусы. Возможно, это один из тех современных и модных в нашей стране банков, где обходятся совсем без денег, а?
– Всё может быть, но приходится надеяться на лучшее. – Длинный посмотрел на часы. – Сегодня разведывать поздно. Давай встретимся завтра после обеда. Ты будешь дома?
– Лучше не здесь.
– Ладно, – впервые за весь вечер лицо Длинного озарила скупая улыбка, – а где?
– У меня, например, после двух, – предложил Самохин. Он уже определился относительно своего отношения к деньгам. Тут тоже не обошлось без подсказки жены Семёна – лишних денег не бывает.
– Вот и хорошо. – Закрыв за гостями дверь, хозяин отдался во власть запахов.
Сегодня ужин его заждался как никогда.
Родись Тургенев попозже, то, вполне возможно, что в классическом романе Базаров оказался бы инопланетянином, так как конфликт отцов и детей – проблема вселенского масштаба.
За тридевять тысяч парсеков от Земли, в тридесятой звёздной системе проживали на прекрасной болотистой планете Тохиониус, Фасилияс и необыкновенный вождь. Впрочем, в последнее время его необыкновенность уже здорово привяла. Аборигены частенько использовали электромагнитное тело для лечения нервных стрессов и прочих душевных расстройств, отдавая ему своё. Они справедливо рассудили, что вряд ли существует нечто более идеальное для длительных медитаций, тем более, что нужда в них неуклонно возрастала.
Причиной был никто иной, как Фасилияс. На текущий момент он из маленького головастого несмышлёныша вымахал в здоровенного осьминогообразного и старался пореже встречаться как с отцом, так и с вождём в любом его теле. Тот, правда, менял тела так же часто, как чередуют окраску болотные одуванчики – естественные, но, к счастью, безмозглые враги осьминогов, – и Фасилияс постоянно попадался.
– Я тебя вот таким помню! – со слезой во весь глаз говорил вождь и сдвигал щупальца до тех пор, пока промежуток между ними не составлял несколько микрон – таково было его представление о сперматозоидах.
– Рожал ты меня, что ли? – дерзил Фасилияс, проклиная как смутные фантазии, так и феноменальную память старого пня.
– А ты старшим не хами, с-сынок! – вмешивался в диалог Тохиониус и разговор съезжал на опостылевшие отпрыску рельсы поучений.
Однако общение с агрессивными землянами варварского
